– Алло! – завопил я, привычно зажимая правое ухо. – Алло!

– Але, – проскрипело в трубке. – Кто это?

– Мне Калягиных! – крикнул я. – Калягиных позовите к телефону!

Наступила краткая пауза, а потом все тот же шипучий – старушечий? – голос произнес:

– Каких еще Калягиных? Вы что?!

– Что? – не понял я. – Это квартира Калягиных? Я туда попал? Позовите Калягина!

– Вы что, не знаете? – голос звучал словно из дальнего далека, отрезанного от остального мира. Туда не принято звонить, и потому мой звонок встретил такую враждебную реакцию. Так мне показалось.

– Чего я не знаю? – У меня даже голова заболела от этого бессмысленного разговора. – Чего я не знаю? Почему вы не можете позвать Калягиных?

И тогда мне ответили.

– Потому что они умерли! – сказал скрипучий голос. – Вот почему! И хватит звонить! Хватит уже!

В ухо мне ударили пронзительные гудки, но я слышал не их, я слышал странный и страшный голос, только что сообщивший мне странные и страшные вещи. На миг я подумал, что моим собеседником была сама смерть. Потом до моего сознания добрались безнадежные гудки в трубке, шум дождя за пределами телефонной будки и гул проезжающих по дороге машин. Мой «Шевроле» стоял на месте, и это означало, что мир в основном остался прежним. Вот это меня и пугало.

13

Некоторое время спустя я осознал, что мне требуется сделать вполне очевидную вещь: еще раз набрать Калягина номер и уточнить, что именно имела в виду обладательница скрипучего голоса. Кто из Калягиных умер, когда…

Следующим вопросом напрашивалось "почему? И я вдруг подумал, что ответом на этот вопрос непременно будет что‑то нехорошее. Вроде петли из кожаного ремня, или неустановленной машины на пустынной дороге. Такое у меня возникло предчувствие. И я понял, что не могу по второму разу набрать этот номер. Не то чтобы мне было страшно… Я чувствовал, что этим своим звонком я вторгаюсь в какую‑то сферу, в которую мне скорее всего лезть не стоит. Мало у меня своих проблем? Хватает, ответил я сам себе и отдернул руку от телефонной трубки, попутно придумав себе в оправдание, что старая карга, один раз бросившая трубку, бросит ее и во второй, так ничего толком и не объяснив. А что, вполне может быть.

Тут я обнаружил, что передо мной по‑прежнему находится белый лист бумаги, на котором рукой Ольги Петровны Орловой написаны два адреса и два телефона. Два. И если одного я уже втайне опасался, то второй мне ничего плохого пока не сделал. Я мысленно досчитал до десяти и набрал номер Булгариных. На этот раз трубку сняли. Уже хорошо.

– Алло, – торопливо проговорил я. – Алло, это квартира Булгариных?

– Каких еще Булгариных? – недовольно пробурчал в ответ голос с южным акцентом. – Нету тут никаких Булгариных…

– Подождите! – крикнул я и быстро назвал шесть цифр, значившихся на белом листе. – Это ваш номер?

– Номер мой, но никаких Булгариных тут нет… – все так же недовольно ответили мне. – А? Чего ты говоришь? – это уже адресовалось не мне, а кому‑то, находившемуся в квартире. – Алло? – Это уже ко мне.

– Слушаешь, да?

– Слушаю, слушаю! – подтвердили.

– Мне тут жена подсказывает, что это прежние жильцы, наверное, Булгарины были. Я‑то не помню, а жена говорит…

– И куда прежние жильцы делись?

– Куда‑куда… Они в Москву уехали.. Продали нам квартиру и в Москву уехали. Вот так.