-- Гарри, хозяин.  Спасибо за честь, хозяин. Бедный негр  будет помнить

это до самой... О-о! Что ты делаешь! О-о!

     Не выпуская руки второго  пилота, странник  сжимал  ее  все  сильнее  и

сильнее.  Белые  в  подобных случаях  зеленеют;  Нибел посерел.  На лбу  его

выступил пот, губы задрожали, красивое точеное лица исказила гримаса боли.

     -- Э-э... Дик... сэр... пожалуй, хватит...

     -- Ты все понял, Гарри?

     -- Да, сэр.

     -- Когда я обращаюсь по имени, как ты должен ответить?

     -- Да, Дик.

     -- Отлично! Ты --  понятливый  парень. Теперь  я вижу, что тебе  не зря

вручили докторский диплом.

     Блейд разжал пальцы. Нибел, криво ухмыляясь, начал растирать кисть.

     -- Как говорила  крошка Лин, моя вторая  жена, когда  мужчина  не может

взять умом, он берет силой...  Но  если  бы  ты  сломал  мне  руку. Дик, кто

доставил бы тебя на Луну и обратно?

     -- Первый пилот, я полагаю.

     -- Керк управляет кораблем в космосе, а я -- мастер мягкой посадки.

     --  Хорошо,  мастер. Я вспомню  об  этом,  когда соберусь свернуть тебе

шею... если ты снова начнешь корчить бедного дядюшку Тома.

     Дуглас с  наслаждением  наблюдал  за ними,  паря  над своим  креслом  и

придерживаясь за спинку; его тонкие губы растянулись в улыбке.

     -- Хочешь,  я  открою тебе один  секрет,  командир? --  он заговорщицки

подмигнул Блейду. --  Наш Гарри  -- сын преуспевающего черного бизнесмена не

то из Ларчмонта,  не то из Мамаронека,  и был в Гарлеме раз пять за всю свою

жизнь.  Наверно,  высматривал  там хорошеньких шоколадных девочек, когда ему

надоедали белые подружки.

     Блейд  кивнул,  припомнив,  что  в  Ларчмонте  и  Мамаронеке,  северных

пригородах  Большого  Нью-Йорка, могли  селиться лишь люди весьма  и  весьма

состоятельные. Видно, папаша Нибел был настоящим золотым мешком.

     --  Так, парни, -- сказал он, -- прошу вас запомнить следующее, на этом

корабле   командую  я.  Ваше  дело  --  нажимать  кнопки,  крутить  ручки  и

постараться не угробить нас всех при посадке. Остальное -- мое дело. Ясно?

     Согласное  молчание  было  ему  ответом. Поддержав таким  образом  свой

авторитет, странник оглядел кабину. Она была невелика -- двенадцать на шесть

и на пять футов -- и напоминала внутренность удлиненной консервной банки.  В

передней  части  располагалась  панель управления с  гигантским  количеством

циферблатов,  рукоятей, маховиков  и клавиш; приборы  также  громоздились на

стенах над пультом, плавно  переходящих в потолок. Вся  эта машинерия и  два

пилотских кресла  занимали ровно  половину  отсека, в оставшейся части  тоже

были какие-то приспособления и устройства, с экранами и  без оных, но здесь,

по крайней мере,  можно было вытянуться в полный  рост. В кабине имелись два

небольших   иллюминатора,   казавшихся  сейчас   парой   круглых  картин   в

металлических  рамах: по  их  абсолютно черному  фону были разбросаны  яркие

точки звезд.