Наконец ожидания мои увенчались успехом: на пороге, расталкивая страждущих, появился человек в тельняшке и джинсах с четырьмя бутылками водки в руках. Это был Козлятин, именно его образ остался в памяти тех бабулек, которых я «просветил» вчера.

Козлятин продирался сквозь толпу, подняв бутылки над головой. К нему ринулись его дружки.

– Ну ты, Боцман, молоток! Ведь больше двух в одни руки не дают.

– Это тебе не дают, а мне меньше четырех не положено. Как бывшему моряку. Усек?

– Слышь, Боцман, давай одну прямо здесь раздавим. А то не дойти мне…

– Во‑во, на глазах у ментов! Чтобы всех повязали, – зло отозвался Козлятин. – Потерпишь, не помрешь.

Оставив молодцов с их проблемами, я принялся за решение своих. Предполагаемый убийца стоял в десяти шагах от меня. Ничто не мешало мне прозондировать его мозг.

Чего там только не было! И мне предстояло отыскать в этом мусоре иголку истины. Я добился‑таки своего. Откопал нужную информацию. Моя версия подтвердилась: именно Козлятин стал причиной смерти Паукова. События в тот роковой день две недели назад разворачивались так:

Примерно в два Боцман, слегка опохмелившийся после вчерашнего, постучал в дверь квартиры Паукова. Тот долго не открывал, а когда все же открыл, Боцман увидел, что Пауков изрядно пьян.

– Наклюкался уже! Хорош друг! Налей полстакашка.

– Н‑нету, – заикаясь ответил Пауков.

– Врешь небось! – не поверил Боцман и прошел в комнату. На столе стояли две пустые бутылки из‑под водки и пара грязных стаканов.

– С кем пил‑то?

– С Носом.

– А, с этим. На какие шиши‑то?

– Да наскребли… Посуду сдали.

– Посуду, говоришь? Ну‑ну…

– А ты чего заявился?

– Должок гони. – Боцман нахмурился. – Ты, Паук, шлангом не прикидывайся, а то я ведь не посмотрю, что ты инвалид, – враз напомню. – Боцман сунул увесистый кулак под нос Паукову. – Ну, вспомнил?

Пауков кивнул, отчего его качнуло так, что он не удержался и упал на стол. Со стола свалилась пустая бутылка и разбилась.

Пауков приподнялся и уставился на гостя.

– Чего надо‑то?

– Бабки гони. Давай хотя бы трояк. Ну!

– Гол как сокол, – выдавил из себя Пауков. – На обыщи. – Он вывернул карманы.

– Ладно. Поговорим иначе. – Боцман вынул из сумки некую конструкцию, бросил на стол. – Пятерка. Почти даром отдаю. Покупай, не пожалеешь!

На столе лежал теплообменник – металлический цилиндр, пронзенный обычной водопроводной трубой.

– Ну что, берешь?

– На кой черт мне эта бандура?

– Сливе толкнешь. Я его дома не застал. Бери, не прогадаешь! За пятерку отдаю, а ты Сливе за чирик толкнешь. Ну!

– А Сливе‑то оно на кой ляд?

– Дурак ты, Паук, а не лечишься. Это ж первейшая вещь в аппарате! Слива сам не пьет, зато гонит.

– Во‑первых, денег у меня нет, а во‑вторых, сам толкай эту бандуру своему Сливе. Он, того и гляди, засыпется, а я вместе с ним садиться не желаю. Не желаю и все тут! Слышь, Боцман, шел бы ты. Надоел – хуже некуда.

Боцман в бешенстве сжал железяку, аж пальцы побелели.

– Значит, нету бабок? Или поищешь?

– Утомил ты меня. – Паукова совсем развезло. – Спать охота. К Носу сходи, может, обломится.

– Обязательно схожу. Потом. А пока тебя потрясу. Выкладывай все что есть.

– Иди‑ка ты…

– Что‑о? – Лицо Боцмана покрылось багровыми пятнами.