|
Потом остальные - куча бездельников, вцепившихся в него мертвой хваткой... - Опять за свое? - заметила дочь, вставая. - Правильно делаешь. Пойди пройдись. Может, это твое последнее счастливое воскресенье. Она вздрогнула. Муж ее, вытиравший салфеткой губы, поднял голову. А г-жа Дюкро, похоже, ничего не расслышала. - Что ты хочешь сказать? - Ничего! Ровным счетом ничего. Продолжайте готовиться к переезду на юг. Зять, видимо совершенно лишенный чувства ситуации, доверительно сообщил: - Мы тут с Бертой еще раз прикинули и решили, что юг - это все-таки далековато. Если найдем что-нибудь подходящее на Луаре... - Вот-вот! Значит, вам осталось всего ничего, только попросить комиссара подыскать что-нибудь поблизости от него, и он вмиг все устроит - исключительно ради удовольствия иметь таких соседей! - Вы живете на Луаре? - поспешил обратиться к комиссару Дешарм. - Возможно, будет жить. Мегрэ медленно повернул голову. Он больше не улыбался. В груди у него что-то болезненно сжалось, и от этого дрогнули губы. В течение нескольких дней он бродил в отвратительных потемках неопределенности, и вот теперь все вдруг изменилось от одного магического словечка "возможно". Дюкро выдержал его взгляд с такой же серьезностью: он тоже сознавал всю важность момента. - А на каком берегу ваше имение? Но слова зятя привлекли не больше внимания, чем жужжание назойливой мухи. Дыхание Дюкро выровнялось, ноздри расширились, и просветлевшее лицо озарилось возбуждением битвы. Комиссар и судовладелец повернулись друг к другу. Оба были достаточно осторожны, ни один не спешил нанести первый удар. Теперь Мегрэ тоже вздохнул с облегчением и принялся набивать трубку. До чего же приятно погрузить пальцы в табак! - Лично мне нравится район Кона или Жьена... На кирпично-красном теннисном корте мелькали белые платья девочек, со стуком прыгали мячи. Урча, как наевшийся кот, в гладкую поверхность Сены вгрызалась маленькая моторка. Г-жа Дюкро позвонила в колокольчик, чтобы позвать служанку, но двое мужчин больше никого не видели и не слышали - они наконец нашли друг друга. - Можешь идти к жене. Она наверняка у себя и ревет в три ручья. - Вы думаете? Я полагаю, что это все нервы из-за Деликатного положения... - Ступай, кретин! - рыкнул Дюкро, и зять, извинившись, ушел. - А ты чего названиваешь? - Розали забыла подать ликеры. - Пусть это тебя не волнует. Когда нам захочется ликеров, мы сами их найдем. Верно, Мегрэ? Он не сказал "комиссар", он сказал "Мегрэ". Встал, вытер салфеткой губы, выгнулся и огляделся вокруг. - Что скажете? - О чем? - Обо всем. Обо всем этом. Какая погода! Когда я сам водил баржу, мы с Гассеном, бывало, перекусывали где-нибудь на откосе, потом давали лошадям час-другой отдохнуть, и сами тоже дрыхли - уткнемся носом в траву и спим себе, а по головам у нас скачут кузнечики. Глаза Дюкро постоянно меняли выражение. Взгляд сперва туманился, весело лаская пейзаж, потом вдруг сразу делался ясным, острым, жестким - совсем другим, не имеющим ничего общего с первоначальным. |
