Пучинелли на том конце провода ошеломленно молчал – как и я несколько мгновений назад.

 – Он там, – наконец сказал он. – Пьетро Гольдони в Вашингтоне.

 – Да.

 – И ты, конечно, знал это.

 – Да, предполагал.

 Он помолчал, раздумывая.

 – Как лучше сообщить американской полиции о том, кто он такой? Может, мои начальники захотят посоветоваться...

 – Если хочешь, – вежливо сказал я, – я сам сообщу полицейскому капитану, который занимается этим делом. Ему наверняка будет приятно пообщаться с тобой напрямую. У него в отделе есть человек, который говорит по-итальянски. Он может поработать для вас переводчиком.

 Пучинелли был очень доволен и постарался, чтобы я понял это по его голосу.

 – Это было бы превосходно. Если ты сможешь это устроить, я уверен, что это будет очень полезно.

 – Я позвоню ему прямо сейчас.

 – Сегодня воскресенье, – с сомнением сказал он.

 – Но ты же работаешь, – заметил я. – И я как-нибудь уж доберусь до него.

 Пучинелли дал мне свое расписание. Я записал.

 – Ты просто чудо совершил, Энрико, – тепло сказал я под конец разговора. – Я поздравляю тебя. Думаю, это стоит повышения.

 Он коротко хохотнул – довольно и безнадежно.

 – Этого Гольдони еще нужно взять. – Эта мысль поразила его. – Как ты думаешь, в какой стране его будут судить?

 – Судя по последним записям, – сухо сказал я, – нигде. Он удерет в Южную Америку, как только полиция подберется к нему близко, и на следующий год, может быть, украдут игрока в поло прямо с чуккера.  * – Что?

 – Это непереводимо, – сказал я. – Ну, пока, до свидания.

 Я тут же перезвонил Кенту Вагнеру в участок и после серии угроз и убеждений в конце концов добрался до него – он был дома у племянницы, которая устраивала завтрак в честь своего дня рождения.

 – Извините, – сказал я и объяснил, почему отрываю его от завтрака.

 – Иисусе, – проговорил он. – Кто такой этот Пучинелли?

 – Хороший коп. Очень смелый. Поговорите с ним.

 – Конечно.

 Я дал ему телефонные номера и расписание Энрико.

 – Гольдони собираются в Нью-Йорк, – сказал я. – Мне сказала миссис Гольдони. Думаю, они уедут сегодня. Здесь они останавливались в "Ридженси".

 – Я еду прямо сейчас. Вы будете в "Шериатте"?

 – Да. Я и сейчас там.

 – Сидите на телефоне.

 – О'кей.

 Он хмыкнул.

 – Спасибо, Эндрю.

 – Сколько угодно, Кент, – искренне ответил я. – Вы только возьмите его. Он весь ваш.

 Как только я положил трубку, в дверь постучали, и я открыл прежде, чем спохватился, что теперь мне надо вести себя осторожнее. Однако это была всего лишь горничная – коротенькая, крепенькая, безобидная, средних лет.

 Она собиралась убрать комнату.

 – Сколько у вас это займет? – спросил я, глядя на тележку со свежим бельем и большой пылесос.

 Она ответила на центрально-американском испанском, что не понимает. Я спросил ее о том же самом по-испански. Двадцать минут, флегматично ответила она. Потому я взял трубку, перезвонил на коммутатор, попросив на время передавать все звонки для меня в вестибюль, и пошел вниз ждать.