Через мгновенье он вспомнил, к кому относились эти имена.

– Те двое сегодня утром?

– Верно.

– А они этого сделать не могли?

– Не похоже. – Она фыркнула. – Можешь ты вообразить кого‑нибудь вроде Уильямса, затратившего уйму времени и усилий, чтобы достичь подобного снайперского мастерства? Я лично не могу. И вообще, насколько я его понимаю, вознаграждение должно последовать мгновенно, иначе подобное дельце этого типа не заинтересует.

– А другой, пожилой человек? Его дядя?

Вики вздохнула:

– Он – вегетарианец.

– Он не ест оборотней, Вики, он только их убивает.

– И он глубоко религиозный человек.

– Как и множество других спятивших. Эти вещи не исключают друг друга.

– И он занимается садоводством.

– И тебе он нравится.

Женщина снова вздохнула, щелкая пультом кондиционера.

– Да. И он мне нравится. Он кажется по самой своей сути достойной личностью.

– Еще одно чувство?

– Отвяжись, Селуччи. – Из‑за яркого солнечного света, вчерашней аварии и почти полного отсутствия сна, у нее разыгралась чудовищная головная боль. – При таком мерзком слизняке в качестве племянника, его едва ли можно обвинить в серийных убийствах. Я, тем не менее, намерена попросить Барри проверить на всякий случай мистера Уильямса. Если ты хочешь быть полезным, а ветер будет дуть в нужном направлении, мог бы провести ночь, наблюдая за деревом.

– Покорно благодарю за оказанное доверие. Именно об этом я всегда мечтал – провести ночь среди леса, чтобы меня живьем сожрали москиты. – «В то время как ты с Генри уютно устроитесь в какой‑нибудь койке? Нет уж, черт побери, я на такое пойти не могу». Он искоса взглянул на Вики, затем снова сосредоточился на дороге. – Кто сказал, что снайпер, которого мы разыскиваем, снова вернется к этому дереву?

– Это самое удобное место, когда ветер дует с поля.

– В таком случае, почему бы тебе не срубить его? Я уже думала об этом.

– А имеются, между прочим, и другие возможности. Если ты так уверена, что он вернется к дереву, почему бы тебе не проследить за ним?

– Как? Ты же знаешь, что я ни черта не вижу с наступлением темноты! Кроме того, Генри выходил ночью…

– Ты позволила принять участие в деле гражданскому лицу!

– Он сам вызвался! – вспылила Вики, не обращая внимания на тот факт, что сама теперь была гражданским лицом.

– И он добровольно согласился стать на время мишенью?

– Генри – взрослый мужчина. Он понимает, чем рискует.

– Взрослый мужчина. Правильно. И еще одна деталь: согласно его водительским правам, мистеру Фицрою всего двадцать четыре года – Селуччи отвел взгляд с дороги и пристально посмотрел на нее. – Ты почти на восемь лет старше его, или это… Что я сказал смешного?

Вики не могла прекратить смеяться, несмотря на вызванную этим боль в голове. «Целых восемь лет, Боже милостивый». Наконец до нее дошло холодное молчание спутника, и ей удалось взять себя в руки. «Целых восемь лет… » Она сняла очки и вытерла глаза рукавом рубашки.

– Майк, ты даже не представляешь, как мало это значит.

– По‑видимому, нет, – проворчал Селуччи сквозь стиснутые зубы.

– Эй! Мы что, преследуем кого‑то или как? Ты только что увеличил скорость при движении на желтый свет. – Вики бросила один взгляд на выдвинувшийся вперед подбородок приятеля и решила, что настало время сменить тему: – Что мне могло быть вестно такое, из‑за чего бы стоило меня убрать?

Это был не самый изящный способ изменения темы разговора, но Майк немедленно им воспользовался.