|
Оттуда я пошел пешком. Яму как раз засыпали. Людей в форме не было видно, не заметил я и никаких подозрительных типов, которые могли оказаться сотрудниками Западного управления или окружной прокуратуры. У дома 156 я свернул к подвальному входу и открыл дверь ключом Мег Дункан; в прихожей у меня не было впечатления, что за мной наблюдают, но когда я подошел к лифту, в кухонных дверях появился Цезарь Перес. – А, это вы, – сказал он и, обернувшись, объяснил: – Это мистер Гудвин. Его жена вышла из кухни и сообщила: – Там наверху женщина. Я кивнул: – Из за нее я и приехал. Вы ее видели раньше? – Нет. – Она взглянула на мужа: – Цезарь, нужно ему сказать. – Не знаю, – Перес развел руками. – Тебе виднее, Фелита. Если считаешь, что нужно, значит, нужно. Она посмотрела на меня своими черными глазами. – Если вы человек нечестный, да поможет нам Господь. Идите сюда, – пригласила она. Я не колебался. Насколько я понял по голосу Фреда в трубке, новых царапин у него не появилось, а у этой пары могли быть интересные новости. Я вошел в кухню. Миссис Перес, подойдя к столу, взяла и подала мне визитную карточку: – Этот человек приходил нынче утром. На карточке было выгравировано «Джон Мортон Сеймур»; в одном уголке стояло «Дипломированный адвокат», в другом был указан адрес где то в центре города. – Ну и что? – спросил я. – Он принес это, – ответила она, взяла со стола конверт и протянула мне. – Поглядите. Опечатанный конверт был вскрыт. Я извлек бумагу с синим исподом, как положено для юридических документов, и развернул ее. Не нужно было читать все подряд, чтобы понять, о чем идет речь. Это была дарственная, подписанная Дж. Йигером и должным образом засвидетельствованная, согласно которой определенное имущество, а именно дом номер 156 по Западной Восемьдесят второй улице, округ Манхэттен, город Нью Йорк, и принадлежащий к дому участок земли передавались в собственность Цезаря и Фелиты Пересов. Первый и самый интересный вопрос: давно ли они узнали о дарственной? – Он принес и отдал нам, – объяснила она. – Сказал, что мистер Йигер велел, если умрет, передать в сорок восемь часов, как умрет. Он сказал, что поможет нам с разными формальностями и не возьмет денег. Теперь вот что мы собираемся сделать. Мы собирались уехать сегодня вечером. Куда нибудь уехать и не вернуться. Но мы сейчас спорим, мы ругаемся. Мой муж и дочь думают остаться, а я думаю, нам нужно уехать. Первый раз в жизни мы не просто ругаемся, мы много ругаемся, поэтому я вам рассказываю. Цезарь прищурил глаз. – Что он вчера говорит, ваш мистер Вульф, – сказал он. – Он говорит, когда они узнают – дом принадлежал мистеру Йигеру, они придут сюда, и нам будет очень плохо, поэтому мы решаем уехать нынче вечером. Но этот мистер Сеймур, что был сегодня, он говорит, мистер Йигер так составил бумагу, чтобы никто не узнал, что это его дом, и мы никому не должны говорить, что он был хозяином. Вот и я говорю, теперь мы можем остаться. Теперь это наш дом, мы можем вывезти сверху, что нам не нужно, и сделать ее нашей комнатой. Если будет для нас большая, можно перегородить. А кухня и ванная там очень красивые. Жена соображает лучше меня почти всегда, но в этот раз я говорю, что не понимаю зачем. Зачем нам куда то бежать из нашего собственного дома? – Ну, – заметил я, вложив дарственную обратно в конверт и бросив его на стол. – Когда мистер Вульф вчера говорил, что вы окажетесь в переделке, если станет известно, что дом принадлежал Йигеру, вы то знали, что полиция об этом не узнает, так почему не сказали ему об этом прямо. |
