|
– Когда мистер Вульф вчера говорил, что вы окажетесь в переделке, если станет известно, что дом принадлежал Йигеру, вы то знали, что полиция об этом не узнает, так почему не сказали ему об этом прямо. – Вы не слушаете, – возразила миссис Перес. – Этот мистер Сеймур, он приходил не вчера, он пришел нынче утром. Вы не слушаете. – Еще как слушаю. Но Йигер давно рассказал вам про эту дарственную. Вы знали, что после его смерти дом отойдет вам. Ее черные глаза вспыхнули. – Если вы слушаете, то мы, по вашему, врем? Когда говорим, что собирались уехать? Когда говорим, что пришел этот мистер Сеймур со своей бумагой и теперь мы ругаемся? Я кивнул. – Я вас слышал. Библия у вас есть? – Конечно. – Принесите. Она вышла из кухни, но не в прихожую, а через другую дверь и тут же вернулась с толстым томиком в твердом переплете коричневой кожи. Эта книга мало напоминала те Библии, что я видел. Я открыл ее, чтобы проверить, но она была на испанском. Взяв Библию, я велел им положить на нее левую руку, а правую поднять, что они и сделали. – Повторяйте за мной: клянусь на этой Библии… что мне не было известно о том… что мистер Йигер завещает нам этот дом… или собирался завещать… до того, как мистер Сеймур сообщил нам об этом нынче утром. Я положил Библию на стол. – Хорошо. Раз мистер Сеймур утверждает, что может обставить дело, чтобы никто не узнал, кому принадлежал этот дом, он, вероятно, так и сделает. Но немало людей уже знают об этом, в том числе и я, так что советую вам оставить в комнате все как есть вплоть до последней мелочи, хотя теперь вы в ней хозяева. Советую вам также оставаться на месте. Не стану говорить, кто из вас решил правильней, но удрать сейчас – хуже не придумаешь. Йигера прикончили в этой комнате, и вы вынесли тело. Если вы удерете, мистер Вульф, чего доброго, еще решит, что о вас следует заявить в полицию, и они до вас мигом доберутся, а тогда уж от клятв на Библии будет мало пользы. – Им до нас не добраться, – сказала миссис Перес. – Не нужно себя обманывать. Люди поумнее вас тоже считали, что смогут уехать туда, где их никто не разыщет, да не получилось. Так что выкиньте это из головы. Мне нужно подняться наверх поговорить с женщиной. Поздравляю с переходом дома в вашу полную собственность. Пусть полиция никогда не переступит его порога! Я собрался идти, но она меня остановила, сказав: – Если мы уедем, мы сначала вам скажем. – Мы не уезжаем, – произнес Перес. – Мы граждане Соединенных Штатов Америки. – Так держать, – заявил я, вышел в прихожую и вызвал лифт. Он спустился, я вошел и поднялся. Приют похоти определенно оказывал свое действие. Выйдя из лифта и убедившись, что все спокойно и Фреду не пришлось снова прибегать к покрывалу, я позволил глазам разбежаться. Комната, несомненно, брала за живое. С познавательной точки зрения было бы любопытно пожить в ней и выяснить, сколько времени понадобится, чтобы привыкнуть к окружению, особенно к двум картинкам напротив… Но я был на работе. Фред с бокалом шампанского сидел, развалившись, в кресле, обитом желтым шелком, а напротив, тоже с бокалом шампанского, пребывала на кушетке некая дамочка, гармонировавшая с окружением куда лучше Мег Дункан или Джулии Маги, хотя те, понятно, на кушетках не возлежали. Эта была довольно миниатюрной, сплошные изгибы, но не напоказ, а изгиб полных губ широкого, однако пропорционального рта надолго приковывал взгляд. Я подошел, она протянула руку. – Я вас знаю, – заявила она. |
