|
Форейторы зажгли факелы, помчались наперед депутатов, освещая сугробы брызжущим пламенем. Хлопнули бичи - рванули сытые кони. Замелькали черные руки дерев, побежала мимо Россия - тихая, без огонька. Слепо глядели на путников редкие мужицкие избенки. *** В доме касимовского царевича, что по левой стороне Мясницкой, где селилось семейство Долгоруких, - тоже отвечеряли. А отвечеряв, дружно - всем семейством - плакали... - Это ты виноват! - сказал Алексей Григорьевич, хватая Ивана за волосы. - Убить тебя мало, что не Катька на престол села! - Чего уж тут! - подскочил князь Николашка. - Если бы я при государе состоял, я бы не так плох был... Давайте бить Ваньку. Княгиня Прасковья Юрьевна вступилась за сына старшего: - Уймитесь, окаянные! Полно вам Ванюшку-то мучить... На пороге, разматывая заледенелые шарфы, явился черный арап Петра Великого - Абрам Ганнибал, и лицо негра, в трещинах, лоснилось от гусиного жира. Кинулся к Ваньке, целовал его: - Милостивец мой! Сокруши печали мои... Бежал я из Селенгинска, куда сослан был Голиафом прегордым - Меншиковым. У границ китайских службу имел, худо мне! Хотел в землях чужих утаиться, да не привелось за рубежи бежать - шибко стерегли меня... Тихо стало в доме Долгоруких. Едва-едва опомнились. - Пентюх чумазый! - сказал князь Алексей Григорьевич. - По дороге-то к нам заезжал ли ты куда-либо? - Нет, - отвечал арап. - Из Селенгинска - прямо к вам! - Ступай вон, - заговорила Прасковья Юрьевна. - Опоздал ты шибко: ныне от нашего дома фавору тебе не выпадет. - Дурак ты, Абрамка, - сказал князь Иван. - За милостями новыми езжай в Питер до Миниха. Абрам Ганнибал с колен поднялся. Выпученными глазами (а в них - степи, вьюги, версты, безлюдье) оглядел всех и с криком выскочил... Еще тише стало в доме Долгоруких. Мучались. - Кажись, - прислушалась Прасковья Юрьевна, - подъехали... А кто подъехал к дому нашему - не худой ли кто? Выгляньте. Аленка, младшая, протаяла ртом замерзшее оконце. - То царица порушенная! - заверещала. - То Катька... Вошла "ея высочество" - подбородок кверху. В чем была, прямо из саней, так и примостилась у стола. Скатилась с головы ее шапка, открылся затылок невесты - нежный, молочный. - Вот и отцарствовала свое! Примите, родители дорогие, царицу на постой прежний. Уж не взыщите, миленькие: есть да пить из вашего корыта, как ране, стану... - И завыла вдруг, страшно, по-волчьи: - Это вы виноваты-ы... Плясала бы сейчас в Вене со своим Миллезимчиком! А ноне брюхата я сделалась! Травить надо! Дите царское - беды ждите... Он - престолу наследник, дите мое - корени петровского.., от дому Романовых! В эту ночь князья Долгорукие испепелили в прах подложное завещание. Одно - царем не подписанное (чистое), а другое - то, что подмахнул за царя князь Иван. Не знали они, что делать с Катькой - рожать ей дитятю от корени царского или затравить его сразу, еще во чреве? Глава 3 И замутилась земля Русская от слухов московских. - Что деется? - толковали всюду. - Люди фамильные, ненасытные опять ковы противу нас строят. Что они там говорят по ночам? Или в окно давно не летали? Так мы их пустим... Отзывалось по домам и трактирам не шепотом, а в голос: - Не токмо мы, шляхетство служивое, но и люди знатные кирпичи уже собирают - верховных бить станут! То им не пройдет даром, чтобы замышлять тайно. |
