|
- Я бы это оценил. - Не убивал я того дьюда! - Прекрасно. Именно это мне и хотелось узнать. - Вы отдаете себе отчет в том, что наносите мне оскорбление? - На напарника, который уже наполнил наш бак и стоял позади, Гилберт не обращал никакого внимания. - Пуля от первого выстрела ранила его в плечо, он обернулся, вторая попала в горло и перебила шейный позвонок. Нет, вы подумайте, это же оскорбление! Я никогда не трачу больше одного патрона на оленя. С тридцати ярдов могу отстрелить змее голову. Спросите любого. Отец не велел мне разговаривать с вами, но я хочу, чтобы вы это знали. Он повернулся и подошел к машине, которая остановилась рядом с нашей. Его напарник шагнул вперед и сказал: - Два шестьдесят три. Я полез за бумажником. Когда мы отъехали в северо-восточном направлении, я спросил Лили: - И?.. - Я - пас, - ответила она. - Мне просто хотелось взглянуть на него. Ты сам как-то сказал, что при поверхностном знакомстве нельзя сделать вывод, убийца этот человек или нет. Не хочу выглядеть глупо. А что он считает оскорблением? - Ты об этом?.. - На развилке я взял вправо. - Стрелять он умеет - об этом мне сказали по крайней мере трое. Любому дураку известно, что если хотят прикончить человека - не просто ранить, а убить, - в плечо не стреляют. И в шею тоже. Впрочем... Возможно, этот парень просто хитер. Он знает о том, что слывет прекрасным стрелком, а поэтому специально подстроил все так, будто стрелял новичок. У него было время все обдумать... Лили поразмышляла над моими словами какое-то время, потом спросила: - А ты думаешь, Гилберт знал, что Броделл.., ну, что он отец ее ребенка? - Черт, да об этом знали все не только в Лейм-Хорс, но и во всей округе. Разумеется, все они знали и то, что Гил Хейт положил на нее глаз. В прошлый вторник.., нет, в среду, он заявил одному человеку, что, не смотря ни на что, по-прежнему хочет жениться на ней. - Это и есть любовь. Впереди - крутой поворот направо. Я вовремя ответил, что знаю об этом. Все двадцать четыре мили от Тимбербурга до Лейм-Хорс мы ехали по автостраде, кроме двух коротких отрезков: одного, где дорога внезапно ныряла в глубокий овраг и так же внезапно выныривала из него, и другого, где после очередной зимы асфальт так корежило выпиравшими из-под земли камнями, что люди перестали приводить дорогу в порядок. В Лейм-Хорсе проживало около ста шестидесяти человек. Асфальт заканчивался прямо перед универмагом Вотера, но дорога уходила влево и шла дальше. Поскольку мы побывали в Тимбербурге, у Вотера нам делать было нечего, и мы там не остановились. От универмага до хижины Лили оставалось около трех миль, причем дорога шла в гору. Чтобы доехать до построек на ранчо, нужно было пересечь еще и мост через Берри-крик <Крик - ручей (англ.).>. Почти сразу же за мостом ручей делал резкий поворот, образуя петлю, а хижина стояла как раз в этой петле, всего в нескольких ярдах от границы ранчо. Добраться до построек на ранчо от хижины можно было либо по мосту, либо, что было гораздо короче, вброд через ручей. В августе ручей обычно мелел, и в одном месте - прямо напротив хижины - через него можно было перебраться, перескакивая с камня на камень. Мое самое любимое местечко на земле находится всего в семи минутах ходьбы от дома Ниро Вулфа на 35-й Западной улице, где я живу. |
