Полились серебристо-стеклянные звуки «космической колыбельной». Анна, растолкав Обручевых, выбежала из комнаты, из дома… догнал Игорь… угрожающе: «Вы отказываетесь участвовать в эксперименте?» — «Это ужасно… мы как дрессированные обезьянки!» Иван Павлович (тоже старается для органов!): «Анна, ты как капризное дите…» — «Мы не убивали дедушку!» — «Однако тайна, согласись, глубока, необычна. И без точного расчета времени…» — «Вы! Математик!..» — прервала она его во внезапной вспышке ненависти. «Ну грешен, что ж теперь… Надо спасать Сашу».

ГЛАВА 10

Вновь зазвенела музыка в изысканном стиле транс, эхо вкрадчивых женских голосов; они летали на ковре возле лампы, свидетели наблюдали. События прошлой ночи проникали в душу во всей своей ужасающей полноте. Радость и счастье — страх и отвращение. Наконец (ей показалось, через час) первая запись кончилась.

— Вот здесь, — сказал Саша, — мы услышали сверху голоса: дедушкин и еще один, кажется, мужской.

— Ни шума, ни шагов, ни криков?

— Ничего.

— Ничего, — повторила Анна.

— Пятнадцать минут, — констатировал майор. — И вы даже не полюбопытствовали, Александр, что творится наверху?

— Я никогда не смел мешать его работе и общению с гостями.

— Включайте снова эту мелодию. А ты, Игорь, ступай на крыльцо, замок поставь на предохранитель, позвони, постучи, потом поднимайся в кабинет. Дверь в спальню была закрыта?

— Да.

— Понятые, прошу в комнату. — Майор закрыл дверь.

Сквозь наплывающие звуки слабо, но прозвенел звонок, уловился стук, шагов слышно не было: следователь приказал помощнику пройтись вверх и вниз по скрипучей лестнице с тростью академика.

— Игорь, включай следующую запись, поднимись в кабинет и крикни.

Приглушенный крик прорвался сквозь «небесные» звуки, но вчера они ничего не слышали, ничего, ничего! Анна лежала напрягшись, с закрытыми глазами, чтоб на видеть противную публику, стоящую кружком над юными влюбленными; вчерашний прекрасный вечер, единственный в жизни, разлагался на примитивные, постыдные фрагменты. «Нет, я сейчас сбегу!.. Но вот, кажется…» Анна поднялась, и Саша встал.

— Кажется, в этот момент я увидела пятно на потолке.

— А вы, Александр?

— Мне было не до того, не видел.

— Двадцать пять минут после голосов, — заметил майор задумчиво. Отозвался математик:

— Значит, убийство произошло в этот промежуток. Что говорит судмедэксперт?

— В общем, подтверждает… По окоченению тела смерть наступила примерно с девяти до десяти. Труп обнаружен в десять ноль пять. Вычтем двадцать пять минут — голоса они слышали без двадцати десять. Академик сам впустил убийцу. Тайком.

— Да почему тайком?.. — возмутился Саша.

— По вашим свидетельствам, дверь и окна были заперты, ни звонка, ни стука вы не слышали. Или у него имелся ключ… Да нет, — перебил сам себя майор, — весь дом освещен и обитаем, с ключом куда проще и естественнее переждать и проникнуть позже.

Математик заявил:

— История эта представляется мне весьма неестественной. Так рисковать почти при свидетелях… Были замечены следы борьбы?

— Ни малейших. Академик как будто не шелохнулся.

— Невероятно! Даже когда тот достал бритву… Кстати, с собой принес?

— По показаниям Александра и Рюминой, у Вашеславского имелась старая опасная бритва, которая исчезла.