– Опять явились.

– Да.

– Чего вам надо?

– Того же, что и в прошлый раз.

– Вы про что? Я старая и ничего не помню, – но живой блеск ее глаз это совершенно опровергал.

– Я хотел бы кое‑что узнать о вашей сестре.

Она даже не спросила, о которой.

– Что именно?

– Поймите, я вовсе не хотел бередить ваши раны, синьора, но мне нужно узнать побольше о Веллауэре, чтобы понять причину его смерти.

– А если он заслужил свою смерть?

– Синьора, мы все ее заслуживаем, но не людям предрешать ее сроки.

– Да ладно вам, – она издала сухой смешок – Иезуит вы, вот и все. А кто решил, когда умереть моей сестре? И какой смертью? – Ее гнев, внезапно разгоревшись, так же быстро погас. – Что же вы хотите знать?

– Мне известно о вашей с ним связи. Я знаю, что он был отцом ребенка вашей сестры. И знаю, что она умерла в Риме в тридцать девятом.

– Не просто умерла. А истекла кровью, – проговорила она мертвым, обескровленным голосом. – Истекла кровью в гостиничном номере, куда он запихнул ее после аборта и потом даже не зашел навестить.

Мучительная старость отступала перед мучительными воспоминаниями.

– Когда ее нашли, она уже сутки пролежала мертвая. А то и двое – до того, как я об этом узнала. Я была под домашним арестом, но друзья пришли и всё мне рассказали. Я выбежала из дому. Мне пришлось ударить полицейского, сбить его с ног и пнуть в лицо, чтобы убежать. И все‑таки я покинула дом. И ни один человек, ни один из тех, кто видел, как я его пинаю, даже не остановился ему помочь. Я пошла вместе с моими друзьями. Туда, к ней. Все необходимое уже было сделано, и в тот же день мы ее похоронили. Без священника, она же умерла неподобной смертью, мы просто закопали ее. Могилка была такая маленькая. – Ее голос пресекся от подступивших картин минувшего.

Он и прежде видывал такое, и не раз, так что ему хватило опыта промолчать. Вот сейчас слова нахлынут снова, и она уже не сможет остановиться, пока не выговорится до конца. Он терпеливо ждал, вместе с ней проживая прошлое.

– Мы нарядили ее во все белое. И закопали в этой маленькой могилке. В такой крохотной ямке. После похорон я пошла домой и меня арестовали. Но я уже была под арестом, так что это дела не меняло. Я спросила про того полицейского, сказали, он в порядке. Я извинилась перед ним, когда мы потом увиделись. После войны, когда в город пришли союзники, я месяц прятала его в подвале, пока не пришла его мать и не забрала его. Мне его не в чем винить, и зла на него я не держу.

– Как это все случилось?

Она посмотрела на него в замешательстве, она искренне не понимала.

– У вашей сестры с Веллауэром.

Облизав губы, она уставилась на свои корявые пальцы, еле видимые из‑под шали.

– Я их познакомила. Он слышал, с чего начался мой путь певицы, и когда обе сестры приехали в Германию на мои гастроли, он попросил меня познакомить его с ними – с Кларой и маленькой Камиллой.

– Между вами тогда что‑то было?

– Вы спрашиваете, был ли он моим любовником?

– Да.

– Да, был. Это началось почти сразу, как я стала там петь.

– А его связь с вашей сестрой?

Ее голова отлетела назад, как от пощечины. Она подалась вперед, и Брунетти подумал, что сейчас она его ударит. Вместо этого она плюнула.