|
Ты доказал существование некой формы жизни после смерти. Это с новой остротой ставит вопрос об окончательном суде, вопрос, который невозможно решить, попросту прибегнув к компьютерному моделированию. И вероятность того, что придется отвечать за свои действия, направляет твои моральные суждения. Не важно, как сильно ты ненавидел Ханса, и давай‑ка честно признаем – мы оба ненавидели его так яростно, что это удивляло даже нас самих; как бы ты ни ненавидел его, все же ты не стал бы его убивать. Расплата за это может оказаться слишком велика: у тебя есть бессмертная душа, и это предполагает возможность вечного проклятия. Но у меня души нет. Я никогда не предстану перед судом, так как я и сейчас не живу, и никогда не буду жить. Я могу безнаказанно сделать именно то, чего ты никогда бы не сделал. В материалистическом мировоззрении, единственно реальном в моем положении, нет судьи выше, чем я сам. Ханс был плохим человеком, и мир без него станет лучше. Я не раскаиваюсь в том, что совершил, и единственно о чем жалею – что мне не довелось наблюдать, как он умирал. Если бы я мог снова это сделать, я бы так и поступил, не колеблясь ни наносекунды.
– Но другим двойникам тоже не перед кем держать ответ, – возразил Питер. – Почему они не стали подстраивать эти убийства? – Это ты должен спросить у них самих. Питер нахмурился: – Амбротос, ты все еще здесь? – Да. – Ты не убивал Ханса. Конечно, ты не хуже, чем Контроль, понимаешь, что являешься компьютерной имитационной моделью. Тебе тоже хотелось убить Ханса? Пауза перед тем как ответить, ленивое собирание с мыслями. – Нет. Я смотрю на все в долгой перспективе. Мы переживем измену Кэти. Может быть, не за один год, или не за десять лет, или даже не за сотню. Но в конце концов мы справимся с этим. Этот эпизод был всего лишь крохотной частью в огромном мире наших взаимоотношений, в огромной жизни. – Дух, а что ты скажешь? Почему ты не убил Ханса? – То, что произошло между Кэти и Хансом, было чисто биологическим. – Синтезатор произнес это прилагательное с оттенком отвращения. – Ни она не любила Ханса, ни он ее. Это был просто секс. Я удовлетворен сознанием того, что Кэти любила и продолжает любить только нас. Саркар держал в руке красную магнитокарточку, ту, что была помечена «Контроль». Он переглянулся с Питером. Ожидает знака, понял Питер, чтобы начать действовать. Но Питер не мог заставить себя что‑либо сделать. Саркар пошел к терминалу в другом конце зала. Он взял с собой красную карточку, наклонился над щелью приемного устройства… …достал из кармана рубашки вместо нее черную карточку и… Питер вскочил на ноги: – Нет! Саркар вставил в щель черную карточку и нажал на клавишу пульта управления. – Что‑то не так? – раздался голос из синтезатора. Питер уже подбежал к компьютеру и нажал на кнопку выдачи магнитокарты. – Слишком поздно, – сказал Саркар. – Вирус уже в сети. Питер взял черную карточку и в сердцах швырнул ее через зал. Она ударилась о стену и шлепнулась на пол. – Черт бы тебя побрал, Саркар! – воскликнул Питер. – Я же дал слово. – Эти… эти штуковины, которые мы с тобой сделали, не живые, Питер. Они ненастоящие. У них нет души. – Но… – Нет смысла спорить, Питер. Универсальная версия вируса выпущена в сеть. Двойники, даже если они еще живы, скоро умрут. – Саркар посмотрел на друга. – Пожалуйста, постарайся понять меня, Питер. Риск слишком велик. С этим нужно покончить раз и навсегда. – С этим никогда не удастся покончить, – раздался голос из динамика на другом терминале. |
