Была еще одна большая ванная, тоже не
совсем законченная, и закрытая дверь в конце коридора. Дверь была резная - новое дерево, светлый дуб. Первая закрытая дверь, которую я в этом доме увидела.
Что-то зловещее было в этом.
Если не считать копов, ничего неуместного я не заметила. Симпатичный дом для людей верхушки среднего класса. Семейного типа. Если бы я вошла прямо туда,
где бойня, все было бы в порядке, но от этой долгой подготовки в груди сжался ком. Что случилось в этом приятном доме с новой ванной и кирпичным камином? Мне
не хотелось знать. Хотелось уйти, пока я еще не видела этого ужаса. За этот год я уже видала столько тел, что на всю жизнь хватит.
Дольф взялся за ручку двери. Я положила руку на его локоть.
- Это не дети?
Он поглядел на меня через плечо. Как правило, он бы не ответил, сказал бы что-нибудь вроде: “Сейчас сама увидишь”. Сегодня он сказал:
- Нет, не дети.
Я глубоко и медленно вздохнула.
- Это хорошо.
Пахло сырой штукатуркой, свежим цементом, а под этим чуялся запах крови. Запах только что пролитой крови, еле заметный, оттуда, из-за двери. Как пахнет
кровь? Металлический такой запах, почти искусственный. Он сам по себе даже не очень силен. От него не стошнит - стошнит от того, что его сопровождает. Где-то
в древней глубине души мы все знаем, что кровь - это все. Без нее мы умираем. Если забрать у врага достаточно крови, мы заберем у него жизнь. Вот почему кровь
играет колоссальную роль почти в любой религии на нашей планете. Это первичная материя, и как бы мы ни цивилизовали наш мир, древняя часть нашей души всегда
распознает кровь.
Дольф остановился, держась за ручку двери. Когда он заговорил, он не смотрел на меня.
- Расскажешь, что ты думаешь об этом деле, а потом я тебя отвезу, чтобы ты дала показания. Ты же понимаешь.
- Понимаю, - ответила я.
- Если ты мне наврала, Анита, в чем бы то ни было, скажи об этом сегодня. Два тела за два дня - это много придется объяснять.
- Я тебе не врала, Дольф.
"По крайней мере, не сильно”, - добавила я про себя.
Он кивнул, не оборачиваясь, и открыл дверь. Вошел он первым и повернулся так, чтобы видеть мое лицо.
- Дольф, в чем дело?
- Смотри сама, - ответил он.
Поначалу я видела только светло-серый ковер на полу и бюро с большим зеркалом у правой стены. Остальную обстановку в комнате мне загораживала группа
копов. По кивку Дольфа они расступились, а Дольф не отрывал глаз от меня, от моего лица. Никогда я раньше не видела, чтобы он так пристально следил за моей
реакцией. Это нервировало.
На полу лежало тело. Мужчина, распятый, приколотый ножами в запястьях и лодыжках. Ножи с черными рукоятками. Он лежал в центре большого красного круга.
Круг должен был быть большой, чтобы кровь из тела до него не дотекла и не размыла. Кровь всосалась в ковер огромным пятном. Лицо мужчины было отвернуто в
сторону от меня, и я видела только светлые короткие волосы. Грудь была обнажена и так густо покрыта кровью, что казалось, будто он в красной рубахе. Ножи
только удерживали его на месте, убили его не они. Смертельной была зияющая дыра внизу груди, сразу под ребрами. Как огромная пещера, куда могли войти сразу
две руки. |