Желая самым наглядным образом воздействовать на умы простых людей, В. И. Шуйский повелел своему приятелю и помощнику М. И. Татищеву написать некое сказание, рассказывающее об обстоятельствах появления Лжедмитрия, его воцарении и свержении. В помощь ему был дан целый штат подьячих и писцов. Источниками стали всевозможные грамоты, расспросные речи и документация приказов. В итоге довольно быстро появилось «Сказание о Гришке Отрепьеве», которое стало рассылаться по церквям для публичного прочтения. Характерной особенностью сказания было то, что в нем не только подробно рассказывалась история беглого чудовского монаха Гришки Отрепьева, но и прославлялся Василий Шуйский; сначала он был представлен невинным страдальцем от злобных происков Бориса Годунова, потом – любимцем воинства, «славным и премудрым боярином и воеводой». Очень образно представлена несостоявшаяся казнь Василия, его «мужество и крепкостоятельство» за правду. Главной заслугой князя названа «борьба за веру, поскольку он наипаче всех бояр радел и промышлял о православии». Яркими красками в сказании описано свержение Лжедмитрия: во главе восставших москвичей князь Василий въехал в Кремль, помолился в Успенрком соборе, потом вскочил на коня и, «вопиюще гласом великим: «Отцы и братья, православные христиане! Постражем за православную веру! Побеждайте врагов христианских!» – бросился к царскому дворцу. Расправа над самозванцем была скорой и окончательной. Естественно, на самом деле такого быть не могло. Как известно, на первом этапе заговорщики действовали тихо и скрытно, чтобы ничем не выдать своих намерений.

Обилие грамот и различных писаний, созданных в конце мая 1606 года, просто поражает. Удивляет и несколько отличающаяся интерпретация всего происшедшего в Москве. Несомненно, Василий Шуйский предпринимал все возможное, чтобы убедить население страны в обоснованности свержения «царя Дмитрия» и законности своего воцарения. Однако его усилия часто оказывались малоэффективными. Многие возмущались, что поддержанный всем народом и венчанный «царь Дмитрий» свергнут, а «шубник» Шуйский «без воли всей земли» сел на престол в необычайно короткие сроки. В народе Василия стали называть «самоизбранным царем». Настроение населения западных областей умело подогревал польский король Сигизмунд, который зорко следил за ситуацией в соседнем государстве. Видя, с какой легкостью взошел на московский престол сначала Лжедмитрий, потом – Василий Шуйский, он понял, что нрав русских людей очень переменчив. Умелая агитация давала шанс любому претенденту получить заветную корону.

При таком положении дел возникала возможность и у него самого, потомка Ягайло, который был сыном русской княжны и был женат на русской княжне, стать московским монархом. К тому же Сигизмунд был из рода государей, занимавших долгие годы польский и шведский престолы. Но прежде следовало окончательно расшатать трон Василия Шуйского и подорвать доверие к нему подданных. Авантюра с новым Лжедмитрием была для этого подходящим оружием. Поэтому король закрыл глаза на то, что происходило в Самборском замке, и не стал отвечать на грамоты из Москвы, в которых содержалось требование разоблачить Михалка Молчанова и даже давалось описание его внешности, нисколько не похожей на Григория Отрепьева. К тому же Сигизмунд был очень недоволен тем, что больше тысячи его подданных были убиты в ходе Московского восстания, знатные шляхтичи оказались в тюрьмах (Марину Мнишек с отцом отправили в Ярославль, ее брата – в Кострому, князя Вишневецкого – в Нижний Новгород), а послы надолго застряли в Москве. Василий Шуйский, видимо, в первое время не знал, как оправдываться за убийство польских гостей и что делать с Мариной и ее родственниками, поэтому не отпускал домой польских дипломатов без разрешения всех проблем.