— Я знаю, сын мой. Тропа, которую ты выбрал, длинна и пустынна. — Золотистое сияние придвинулось к кровати. — Но путь к истине всегда был усеян шипами и острыми камнями.

— Я пытался идти к ней, Отец. Но все выходило не так, как мне хотелось. Я знаю, что допустил много ошибок, Отец. Но не могу распознать, в чем именно.

— Заглядывал ли ты себе в душу, сын мой?

— Да, Отец. Много раз я молился, чтобы Ты наставил меня, и искал ответа в Твоих словах. Но, когда вроде бы находил то, что искал, потом оказывалось, что молился я о другом. — Пастырь все еще дрожал. — Возможно ли, Отец, что грехи, которых я боялся, овладели мною? Что миллионы, которые я спрятал от церкви, предназначены не для ее сохранения, но для укрепления моей власти? Что мои дети зачаты в сладострастии, а не в любви и моя женитьба обусловлена моей жадностью?

Золотое сияние запульсировало, а в голове его зазвучало: «Ответы, которые ты ищешь, можно найти не только в моих словах. Иногда они откроются тебе там, где ты этого и не ждешь. Даже в словах твоих врагов. Хотя они и вещают словами Сатаны, по словам этим ты определишь, чего же он боится».

— Я слишком ничтожен и невежественен, Отец. Я слышу в их словах только зло и грех, с помощью которых Сатана хочет поглотить наш мир. Я ничего не понимаю.

— Вслушайся вновь повнимательнее в слова твоих врагов, сын мой. И тебе откроются страхи Сатаны. А когда ты поймешь, чего он боится, в действиях своих руководствуйся совестью и любовью, которая связывает нас друг с другом.

Золотое сияние начало меркнуть, растворяться в темноте. Внезапно Пастыря охватила паника.

— Отец! Отец! Не покидай меня!

И вновь в голове послышались пришедшие ниоткуда слова:

«Я никогда не покину тебя, сын мой. Скоро мы опять будем вместе».

Сияние пропало, и Пастырь упал на подушку, успокоенный и окрыленный. Он закрыл глаза и тут же уснул.

Секретарь подняла голову, как только он вошел в приемную.

— Мистер Рэндл, мистер Соренсен и мистер Райкер ждут в вашем кабинете, доктор Толбот.

Пастырь, нахмурившись, остановился.

— Миссис Хилл, я буду вам очень признателен, если в дальнейшем вас не затруднит всегда следовать одному достаточно простому правилу: это мой личный кабинет, и никто, абсолютно никто не должен входить туда в мое отсутствие или без моего разрешения. А подождать меня можно и в комнате для гостей. Для того она и предназначена.

Секретарь покраснела.

— Но, доктор Толбот, мистер Рэндл всегда…

— Сказанное мною касается всех, миссис Хилл. В том числе и мистера Рэндла.

При его появлении оба священника вскочили, но Джейк Рэндл даже не шевельнулся. Пастырь обошел свой стол, сел. Священники остались стоять. Пастырь знаком предложил им присесть и заговорил лишь когда они заняли свои места.

— Чем обязан вашему визиту, господа?

— Вы не отвечали на мои звонки, — проскрежетал старик.

Пастырь посмотрел Рэндлу в глаза.

— У меня были другие дела.

— Решили немного вздремнуть? — голос Рэндла сочился сарказмом.

— Прежде всего я занимаюсь важным, а второстепенное оставляю на потом.

Рэндл побагровел.

— Почему вы не поставили в известность совет директоров о своем намерении пригласить этого ниггера в утреннюю передачу?

Пастырь не отвел взгляда.

— Полагаю, вы говорите о преподобном Джозефе Вашингтоне?

— Вы отлично знаете, о ком я говорю, черт побери.

Этот ниггер такой же священник, как и я.

— Мистер Рэндл, — холодно ответил Пастырь, — преподобный Вашингтон официально рукоположен этой церковью.