— По каким же стандартам определена его квалификация, его право называться священником?

— По стандартам Бога, мистер Рэндл. Наш Господь, Иисус Христос, предъявлял к своим ученикам только два требования: верить в Него и нести людям Его учение. Преподобный Вашингтон верит в нашего Господа, а в умении читать проповеди с ним едва ли кто сравнится. Добавим к этому, что благодаря его усилиям многие души обратились к Христу, а церковь за последние два года получила шесть миллионов долларов пожертвований.

— Все это не объясняет вашего нежелания поставить в известность совет директоров, — отрезал Рэндл.

— Мистер Рэндл, в известность я вас ставил, хотя как пастор этой церкви не обязан сообщать совету директоров о том, что я буду или не буду делать. Мне нет необходимости руководствоваться в своих действиях рекомендациями или решениями совета директоров. Если вы не сочтете за труд прочесть устав нашей церкви, то поймете, что я и только я могу принимать решения, которые сочту нужными, а каждый член совета директоров действует в рамках делегированных ему мною полномочий.

Старик однако и не думал сдаваться.

— Вы, кажется, намеренно забываете, доктор Толбот, что именно благодаря мне вам удалось основать эту церковь.

— Не забываю, мистер Рэндл, и всегда первым готов признать, сколь велик перед вами долг нашей церкви. Я не раз публично говорил об этом.

— А в договоре аренды, по которому эта церковь занимает территорию, именуемую Черчленд, есть пункт, согласно которому я безо всяких на то причин могу отказать вам в аренде, — с триумфом воскликнул старик и торжествующе глянул на двух священников, которые не пытались ввязываться в спор и сидели тихо, как мышки.

Но Пастырь не растерялся.

— Мистер Рэндл, если вы предлагаете Дому Господнему церкви триумфа христианской Америки покинуть Черчленд, вам надо лишь послать нам соответствующее письмо, и мы тут же подчинимся вашему решению.

Рэндл молча сверлил Пастыря взглядом. Он понял, что далее блефовать не удастся. Ни одна другая церковь не располагала достаточными финансовыми возможностями для переезда в Черчленд, а без служб и постоянного притока гостей возведенные здесь сооружения не стоили и цента.

— Я этого не предлагал, доктор Толбот. Я привел эти сведения лишь в рамках дискуссии о правах каждого из нас. У меня нет ни малейшего желания отказывать вам в аренде.

— Рад это слышать, мистер Рэндл, — кивнул Пастырь.

— Но я не собираюсь сидеть, сложа руки, и наблюдать, как вы, доктор Толбот, передаете эту церковь ниггерам.

— Мистер Рэндл, я думаю, вам пора перенестись в нынешнее столетие, — в голосе Пастыря сквозило раздражение. — Мне, как многим сотрудникам и прихожанам этой церкви и, надеюсь, присутствующим здесь моим коллегам, крайне неприятно постоянно слышать от вас это слово. Я бы предпочел, чтобы в будущем, говоря о черной части нашей церкви, вы употребляли более пристойные термины.

Рэндл глянул на священников. Те по-прежнему помалкивали. Он повернулся к Пастырю.

— Я однако уверен, и в этом они согласятся со мной, что вы поступили по отношению к ним несправедливо, представив телезрителям этого ниг… я хочу сказать этого черного, первым. Тем самым вы поставили их в весьма щекотливое положение.

Пастырь повернулся к священникам.

— Вы согласны с мистером Рэндлом, господа?

Соренсен взглянул на Райкера, затем заговорил. Голос у него был мягкий, обволакивающий.

— Я полагаю, доктор Толбот, что мы нашли бы более сбалансированное решение, если бы предварительно обсудили этот вопрос.

— Что вы подразумеваете под словом «сбалансированное», доктор Соренсен?

— Решение, которое смогло бы свести к минимуму потрясение, испытанное белой аудиторией при появлении черного проповедника в столь значимой для церкви передаче.