-  А никто не понимает, - сказала старуха. - Рожали нас, не спрашивали, хотим мы или не хотим. И мы рожаем, не спрашиваем. Так же и смерть принять… Пойдем, сынок.

    -  К-куда? - поперхнулся Дан.

    -  К Лекья-камнерезу. Он через скалы короткий путь знает. Проводит тебя. А ты подумал - к деревьям? Нет, не твой черед… Да и не смерть то, а многие жизни. Так говорят.

    -  И ты веришь, госпожа?

    -  Мне все равно. Идем.

    -  Моя жена… Она не хотела идти. Ее тащили. Несли. Она дралась. Я видел кровь на земле. Она любила меня, она хотела детей от меня…

    -  Лес дает нам, что мы захотим. Но и берет, что захочет. Она была лесной и посвящена лесу. Ты знал?

    -  Она была моя.

    -  Потом уже твоя.

    -  Зачем все это? Зачем? Ты ведь знаешь. Скажи!

    -  Кабы знать… А может, оно и лучше, что не знаем. Нам пора.

    Она взяла Дана за руку, как маленького, и повела к двери.

    В полость пушистого зеленого кокона шагнул он.

    Все было как в дымке, как в зеленом тумане.

    Налетели, кружась, легкие звуки.

    Паутинки запахов липли к лицу.

    Дан зажмурился и чихнул.

    И все исчезло.

    Все осыпалось, будто ветхой бумаге стало невмоготу от бешенства красок и бешенства времени. Пыль осела, растекаясь по полу и взвихряясь на сквозняках. Было пронзительно холодно, будто пленочка стен прикрывала собой массив вечного льда. Вито приподнялся на локте, сел. Он был один, и гипноген, присоединенный к эрму, висел на странном кронштейне: ржавой рапире, воткнутой в стену. Сквозь попискивание эрма проступала мертвая тишина.

    Ноги подгибались. Мочевой пузырь был переполнен. Надо было выйти, но выходить не хотелось. Воздух пропитался страхом. Вито выдернул рапиру из стены, присел несколько раз, держась за кушетку, потом решительно подошел к двери и толкнул ее. Дверь вела на галерею в каком-то не очень большом зале. Господи, сообразил Вито, ведь это дом, который мы заняли перед… перед… Память дала сбой. Что-то не так. Ага, но если это тот дом, то туалет - вот эта дверь. Прекрасно…

    До чего же человек зависим от проклятой гидравлики! Вытесняет все.

    Облегченно застегивая штаны, Вито услышал за спиной шорох, обернулся

    -  и подавился собственным криком. На него смотрело чудовище.

    Оно спускалось по стене, бесформенное, покрытое бурой шерстью. Мохнатые суставчатые лапы шевелились, не столько передвигая тело, сколько ощупывая путь. Несколько тусклых глазок, расположенных по кругу, смотрели тяжело и злобно. Волна жуткой вони ударила в лицо. Вито шарахнулся назад, инстинктивно выставляя перед собой бессмысленную рапиру, споткнулся об унитаз и повалился навзничь. Мелькнула мысль, что надо успеть заколоться - и пропала. И все пропало. Вито долго лежал без движения, потом открыл глаза.

    Изможденное лицо Томаша склонялось над ним.

    -  Вот теперь, кажется, получилось, - сказал Томаш.

    -  Может быть, - Вито сел. - Где остальные?

    -  Все здесь, - сказал Томаш. - Микк ранен. А Супер побывал у тех. Что-то они с ним сделали.

    -  Разберемся, - сказал Вито.

    -  Да, - кивнул Томаш. - Если честно, то на тебя вся надежда.

    -  Разберемся, - повторил Вито.