Меня оправдали по этому обвинению. – Голос его теперь зазвучал грубо и негодующе, но лицо оставалось бледным. – Я вовсе не горжусь тем, что случилось. Но я не понимаю, почему нужно снова это мне припоминать. В зале было темно, хоть глаз выколи, и это не значит «прилюдно». Не значит «прилюдно», судья сам признал. И потом, то, что там произошло, имело место между взрослыми людьми, которые добровольно на это согласились, и вас это не касается.
– Нас касается Билли Лабелль. Вы – один из последних, кто видел его живым.
– А при чем тут Билли Лабелль?
– Может быть, расскажете нам? – предложила Делорм. – Вы учили его играть на гитаре.
– Да, я был учителем Билли. Я уже все это обсудил с кем надо. Однажды в среду вечером Билли вышел из магазина, точно так же, как он всегда уходил вечером по средам, и с тех пор я его больше не видел. Очень печально. Билли был такой славный парень. Но я ничего ему не сделал. Клянусь, ничего.
– И этого парня тоже не знаете? – Кардинал извлек снимок Кийта Лондона, играющего на своем инструменте.
– Нет. Я знаком не со всеми, кто бренчит на гитаре.
Сазерленда совсем не поразило фото. Да, он был напуган, смущен, но изображение Кийта Лондона, казалось, не представляло для него какой‑то особой угрозы. Уверенность Кардинала начала колебаться. Он достал фотографию Кэти Пайн.
– Это девочка, которую убили. Знаю по газетным снимкам. А так, по‑моему, никогда ее не видел.
– Она была здесь за два дня до того, как пропала. Купила музыкальный брелок для браслета. Они у вас продаются там, в переднем зале.
– Может, она купила его где‑то еще.
– Она купила его здесь.
– Никогда не видел эту девочку, говорю же вам. Посмотрите базу учета, сами убедитесь.
– Базу учета?
– У нас уже не первый год компьютерный учет. Увидите, кто ей продал эту штуку. Мы их не миллионами продаем. По три‑четыре в месяц, не больше.
Когда они выходили из комнаты для занятий, Алан Трой окликнул Сазерленда:
– Ну что там, Карл? В чем дело?
Но Карл не обратил на него внимания. Он провел Кардинала и Делорм в тесный кабинетик в задней части магазина. На компьютерном мониторе, почти погребенном под кипами квитанций, светились колонки цифр. Сазерленд сел и ввел одну‑две команды. Экран померк, только в левом верхнем углу мигал курсор.
– Дата у вас есть? – спросил он, не глядя на них. – Число, когда пропала девочка?
– В прошлом году, двенадцатого сентября. За два дня до этого купила брелок.
– Отлично. Теперь мне нужен номер товара по каталогу. – Он сверился с пачкой распечаток толщиной с телефонный справочник, пролистывая страницы форматом вдвое больше обычного, пока не нашел то, что искал. Ввел номер. – Теперь увидим, сколько мы таких продали за прошлый год. – В ожидании он барабанил пальцами по столу. – Семь. Хорошо‑о… – Он набрал еще одну команду, затребовав отчет за месяц.
– Десятое сентября, – показала Делорм. – За два дня до.
Сазерленд навел мышь и щелкнул. Экран заполнила копия кассового чека. Он постучал длинным ногтем по верхнему правому углу экрана.
– Видите – цифра три? Это номер продавца. Единица – Алан, двойка – я, тройка – Эрик.
– Что за Эрик?
– Он у нас на неполном дне. Эрик Фрейзер. Обычно помогает с товаром, но когда большой поток, скажем, в обед или после школы, сидит и за кассой. Видите, в левом верхнем углу время совершения покупки: шестнадцать тридцать. Если посмотрите в наш календарь, увидите, что у меня в это время урок. |