По прибытии в Шато-Тьерри принц стал сперва искать шумных развлечений.
Тогда он поселился в парадных покоях, принимал и утром и вечером, днем
охотился в лесу на оленей или в парке на сорок. Но после того как до
принца неизвестно каким путем дошла весть о смерти Орильи, принц уединился
в отдельном павильоне, расположенном в середине парка. Павильон этот,
обиталище почти недоступное, куда могли проникать лишь близкие
приближенные принца, был совершенно скрыт среди зелени деревьев и едва
виднелся под огромными буками сквозь гущу кустарников.
Принц уже два дня тому назад удалился в этот павильон. Те, кто его не
знал, говорили, что он захотел наедине предаваться горю, которое причинила
ему смерть Орильи. Те, кто хорошо знал его, утверждали, что в этом
павильоне он предается каким-нибудь ужасным и постыдным деяниям, которые в
один прекрасный день выплывут на свет божий. Оба эти предположения были
тем более вероятны, что принц, видимо, приходил в отчаяние, когда
какое-либо дело или чье-либо посещение призывали его в замок. Как только
это дело или этот визит заканчивались, он возвращался в свое уединение. В
павильоне ему прислуживали только два камердинера, находившиеся при нем с
детских лет.
- Выходит, - сказал Анри, - что празднества будут не очень-то веселые,
раз принц в таком расположении духа.
- Разумеется, - ответил офицер, - ведь каждый постарается выразить
сочувствие принцу, уязвленному в своей гордости и потерявшему друга.
Анри продолжал, сам того не желая, расспрашивать и находил в этом
непонятный для него самого интерес Смерть Орильи, которого он знал при
дворе и снова увидел во Фландрии; странное равнодушие, с которым принц
сообщил ему о своей утрате; затворническая жизнь, начатая принцем, как
утверждали, с тех пор, как он узнал о смерти Орильи, - все это для Анри
вплеталось каким-то загадочным для него образом в ту таинственную и темную
ткань, на которой с некоторых пор вышивались события его жизни.
- И вы говорите, - спросил он у офицера, - что никто не знает, откуда
принц получил известия о смерти Орильи?
- Никто.
- Но, в конце-то концов, - настаивал он, - разве на этот счет не
ведутся никакие разговоры?
- О, конечно, - ответил офицер, - правду ли, неправду, а что-нибудь,
как вы сами понимаете, всегда рассказывают.
- Так что же все-таки говорят?
- Говорят, что принц охотился в лозняке у реки и что он отделился от
других охотников - он ведь все делает по внезапному порыву, и охота его
захватывает, как игра, как битва, как горе, - но вдруг возвратился,
видимо, чем-то крайне расстроенный. Придворные стали расспрашивать его,
думая, что речь идет просто о каком-нибудь злоключении на охоте. В руках у
принца было два свертка с золотыми монетами. "Подумайте только, господа, -
сказал он прерывающимся голосом, - Орильи умер, Орильи заели волки". Никто
не хотел верить. |