|
- Когда вы увидите, что я вам принес, - сказал тот, - вы, будучи, по-видимому, знатоком, не станете пороть горячку. - А что вы принесли? - Чудесную вещь, такой работы, что... Но вы меня но слушаете. - Нет, я смотрю. - Что? - Разве вам неизвестно, друг мой, что торговля оружием запрещена по королевскому указу? При этих словах он с беспокойством оглянулся по сторонам. Лакей почел за благо изобразить полнейшее неведение. - Я ничего не знаю, - сказал он, - я приехал из Мон-де-Марсана. - Ну, тогда дело другое, - ответил скупщик кирас, которого ответ этот, видимо, несколько успокоил. - Но хоть вы и из Мон-де-Марсана, вам все же известно, что я покупаю оружие? - Да, известно. - А кто вам сказал? - Тысяча чертей! Никому не понадобилось говорить, вы сами об этом достаточно громко кричали. - Где же? - У дверей гостиницы "Меч гордого рыцаря". - Вы, значит, там были? - Да. - С кем? - Со множеством друзей. - Друзей? Обычно в этой гостинице никого не бывает. - Значит, вы, наверное, нашли, что она здорово изменилась? - Совершенно справедливо. А откуда же явились все ваши друзья? - Из Гаскони, как и я сам. - Вы - люди короля Наваррского? - Вот еще! Мы душой и телом французы. - Да, гугеноты? - Католики, как святой отец наш папа, слава богу, - произнес Самюэль, снимая колпак, - но дело не в этом. Речь идет о кирасе. - Подойдем-ка поближе к стене, прошу вас. На середине улицы нас слишком хорошо видно. И они приблизились на несколько шагов к одному дому, из тех домов, где обычно жили парижские буржуа с кое-каким достатком; за оконными стеклами его не видно было света. Над дверью того дома имелось нечто вроде навеса, служившего балконом. Рядом с парадной дверью находилась каменная скамья - единственное украшение фасада. Скамья эта представляла собою сочетание приятного с полезным, ибо с ее помощью путники взбирались на своих мулов или лошадей. - Поглядим на вашу кирасу, - сказал торговец, когда они зашли под навес. - Вот она. - Подождите: мне почудилось в доме какое-то движение. - Нет, это там, напротив. Действительно, напротив стоял трехэтажный дом, и в окнах верхнего этажа порою, словно украдкой, мелькал свет. - Давайте поскорее, - сказал торговец, ощупывая кирасу. - А какая она тяжелая! - сказал Самюэль. - Старая, массивная, таких теперь уже не употребляют. - Произведение искусства. - Шесть экю, хотите? - Как, шесть экю! А там вы дали целых десять за ломаный железный нагрудник! - Шесть экю - да или нет? - повторил торговец. - Но обратите же внимание на резьбу! - Я перепродаю на вес, при чем тут резьба? - Ого! Здесь вы торгуетесь, - сказал Самюэль, - а там вы давали, сколько с вас спрашивали. |
