|
Тысяча чертей, как говорит один мой знакомый; за этим что-то кроется! - Как жаль, что я не могу привести этого славного торговца к себе в замок! - сказал Шалабр, и глаза его разгорелись. - Я бы продал ему добрых три тысячи фунтов железа - и шлемы, и наручники, и кирасы. - Как? Вы продали бы латы своих предков? - насмешливо спросил Сент-Малин. - Ах, сударь, - сказал Эсташ де Мираду, - вы поступили бы неблаговидно: ведь это священные реликвии. - Подумаешь! - возразил Шалабр. - В настоящее время мои предки сами превратились в реликвии и нуждаются только в молитвах за упокой души. За столом царило теперь все более и более шумное оживление благодаря бургундскому, которого пили немало: блюда у Фурнишонов были хорошо наперчены. Голоса достигали самого высокого диапазона, тарелки гремели, головы наполнились туманом, и сквозь него каждый гасконец видел все в розовом свете, кроме Милитора, не забывавшего о своем падении, и Карменжа, не забывавшего о своем паже. - И веселятся же эти люди, - сказал Луаньяк своему соседу, коим оказался именно Эрнотон, - а почему - сами не знают. - Я тоже не знаю, - ответил Карменж, - правда, что до меня, то я исключение - я вовсе не в радостном настроении. - И напрасно, сударь мой, - продолжал Луаньяк, - вы ведь из тех, для кого Париж - золотая жила, рай грядущих почестей, обитель блаженства. Эрнотон отрицательно покачал головой. - Да ну же! - Не смейтесь надо мной, господин де Луаньяк, - сказал Эрнотон. - Вы, кажется, держите в руках все нити, приводящие большинство из нас в движение. Сделайте же мне одну милость - не обращайтесь с виконтом Эрнотоном де Карменжем, как с марионеткой. - Я готов оказать вам и другие милости, господин виконт, - сказал Луаньяк, учтиво наклоняя голову. - Двоих из собравшихся здесь я выделил с первого взгляда: вас - столько в вашей внешности достоинства и сдержанности - и другого молодого человека, вон того, такого скрытного и мрачного с виду. - Как его имя? - Господин де Сент-Малин. - А почему вы именно нас выделили, сударь, разрешите спросить, если, впрочем, я не проявляю чрезмерного любопытства? - Потому что я вас знаю, вот и все. - Меня? - с удивлением спросил Эрнотон. - Вас, и его, и всех, кто здесь находится. - Странно. - Да, но необходимо. - Почему необходимо? - Потому что командир должен знать своих солдат. - Значит, все эти люди... - Завтра будут моими солдатами. - Но я думал, что господин д'Эпернон... - Тсс! Не произносите здесь этого имени или, вернее, не произносите здесь вообще никаких имен. Навострите слух и закройте рот, и поскольку я обещал вам какие угодно милости, считайте одной из них этот совет. |
