|
Она отбрасывала на потолок резного дуба лишь белесоватый круг, от которого отливала зеленью позолота резных выступов орнамента. - Один! Опять один! - прошептал король. - Ах, верно говорит пророк: великие мира должны всегда скорбеть. Но еще вернее было бы: они всегда скорбят. После, краткой паузы он пробормотал, словно читая молитву: - Господи, дай мне силы переносить одиночество в жизни, как одинок я буду после смерти. - Ну, ну, насчет одиночества после смерти - это как сказать, - ответил чей-то пронзительно резкий голос, металлическим звоном прозвучавший в нескольких шагах от кровати. - А черви-то, они у тебя не считаются? Ошеломленный король приподнялся на своем ложе, с тревогой оглядывая все предметы, находившиеся в комнате. - О, я узнаю этот голос, - прошептал он. - Слава богу! - ответил голос. Холодный пот выступил на лбу короля. - Можно подумать - голос Шико. - Горячо, Генрих, горячо, - ответил голос. Генрих опустил с кровати одну ногу и заметил недалеко от камина, в том самом кресле, на которое час назад он указывал д'Эпернону, чью-то голову; тлевший в камине огонь отбрасывал на нее рыжеватый отблеск. Такие отблески на картинах Рембрандта выделяют на их заднем плане лица, которые с первого взгляда не сразу и увидишь. Отсвет озарял и ручку кресла, на которую опиралась рука сидевшего, и его костлявое острое колено, и ступню, почти без подъема, под прямым углом соединявшуюся с худой, жилистой, невероятно длинной голенью. - Боже, спаси меня! - вскричал Генрих. - Да это тень Шико! - Ах, бедняжка Генрике, - произнес голос, - ты, оказывается, все так же глуп? - Что это значит? - Тени не могут говорить, дурачина, раз у них нет тела и, следовательно, нет языка, - продолжало существо, сидевшее в кресле. - Так, значит, ты действительно Шико? - вскричал король, обезумев от радости. - На этот счет я пока ничего решать не буду. Потом мы посмотрим, что я такое, посмотрим. - Как, значит, ты не умер, бедняга мой Шико? - Ну вот! Теперь ты пронзительно кричишь. Да нет же, я, напротив, умер, я сто раз мертв. - Шико, единственный мой друг. - У тебя передо мной то единственное преимущество, что ты всегда твердишь одно и то же. Ты не изменился, черт побери! - А ты, - грустно сказал король, - изменился, Шико? - Надеюсь. - Шико, друг мой, - сказал король, спустив с кровати обе ноги, - скажи, почему ты меня покинул? - Потому что умер. - Но ведь только сейчас ты сам сказал, что жив. - Я и повторяю то же самое. - Как же это понимать? - Понимать надо так, Генрих, что для одних я умер, а для других жив. - А для меня? - Для тебя я мертв. - Почему же для меня ты мертв? - По понятной причине. Послушай, что я скажу. - Слушаю. - Ты в своем доме не хозяин. - Как так? - Ты ничего не можешь сделать для тех, кто тебе служит. |
