|
- Милостивый государь! - Не сердись, а то я тоже рассержусь! - Да, ты прав, - произнес король, трепеща при мысли, что тень Шико может исчезнуть. - Говори, друг мой, говори. - Ну так вот: ты помнишь, мне надо было свести небольшие счеты с господином де Майеном? - Отлично помню. - Я их и свел: отдубасил как следует этого несравненного полководца. Он принялся разыскивать меня, чтобы повесить, а ты, на которого я рассчитывал, как на защиту от этого героя, ты бросил меня на произвол судьбы. Вместо того чтобы прикончить его, ты с ним помирился. Что же мне оставалось делать? Через посредство моего приятеля Горанфло я объявил о своей кончине и погребении. Так что с той самой поры господин де Майен, который так разыскивал меня, перестал это делать. - Какое ужасное мужество нужно было для этого, Шико! Скажи, разве ты не представлял себе, как я буду страдать при известии о твоей смерти? - Да, я поступил мужественно, но ничего ужасного во всем этом не было. Самая спокойная жизнь наступила для меня с тех пор, как все считают, что меня нет в живых. - Шико! Шико! Друг мой! - вскричал король. - Ты приводишь меня в ужас, я просто теряю голову. - Эко дело! Ты только сейчас это заметил? - Не знаю, чему и верить. - Бог ты мой, надо же все-таки на чем-нибудь остановиться: чему же ты веришь? - Ну так знай: я думаю, что ты умер и явился с того света. - Значит, я тебе наврал? Ты не очень-то вежлив. - Во всяком случае, часть правды ты от меня скрываешь. Но я уверен, что, подобно призракам, о которых повествуют древние, ты сейчас откроешь мне ужасные вещи. - Да, вот этого я отрицать не стану. Приготовься же, бедняга король. - Да, да, - продолжал Генрих, - признайся, что ты тень, посланная ко мне господом богом. - Я готов признать все, что ты пожелаешь. - Если нет, то как же ты прошел по всем этим коридорам, где столько охраны? Как очутился ты в моей комнате, подле меня? Значит, в Лувр может проникнуть кто попало? Значит, так охраняют короля? И Генрих, весь во власти охватившего его страха перед воображаемой опасностью, снова бросился на кровать, уже готовый зарыться под одеяло. - Ну, ну, ну! - сказал Шико тоном, в котором чувствовалась и некоторая жалость, и большая привязанность. - Не горячись: стоит тебе до меня дотронуться, и ты сразу во всем убедишься. - Значит, ты не вестник гнева божьего? - Черт бы тебя побрал! Разве у меня рога, словно у Сатаны, или огненный меч в руках, как у архангела Михаила? - Так как же ты все-таки вошел? - Ты опять об этом? - Конечно. - Пойми же наконец, что я сохранил ключ, тот ключ, который ты мне сам дал и который я повесил себе на шею, чтобы позлить твоих камергеров [камергер - высокий придворный чин; принадлежностью камергерского мундира был золоченый ключ, который подвешивался сзади на ленте к поясу], - они же имеют право носить ключи только на заду. |
