Изменить размер шрифта - +
Это тело будет служить тебе очень долго, возможно, даже намного дольше, чем тело обычного человека. Оно нормальное, здоровое, построено на атомном уровне в соответствии с твоим генотипом. И ты сейчас здоров, только в психическом шоке. Они хотят тебя перевести в психиатрию, чтобы этого не случилось, лучше тебе преодолеть себя и начать говорить с ними.

Мартин снова с трудом разлепил губы.

— Он… оно…

— Это существо уничтожено. Тот, кто создал супермозг. Шри Шанкара. Нам удалось уничтожить его. А сам супермозг… ты ведь понимаешь, что большинство личностей в нем — безумны. Часть нам удалось реабилитировать, как тебя, но мы стерли всем память. Думаю, ты понимаешь, почему. Но ты сильный, и я буду рядом с тобой и помогу — я надеюсь, ты сможешь жить с этим. Остальные личности мы тоже спасли. Но к сожалению, вылечить их уже не удастся. Однако они избавлены от боли, избавлены от присутствия… этого, как ты его называешь, Чудовища. Это просто неизлечимые дементные больные, таких на Земле много.

— Ты…

— Я расскажу тебе о себе. Почему я захотела и попросила, чтобы тебе оставили память? Потому что я хочу играть с тобой в открытую, Мартин. Не сердись, прости меня. Когда мы начинали отношения, я… не думала об этом. Ты меня привлекаешь, да, но я не имею права раскрывать свою личность. Ты поймешь, почему. Однако теперь… Понимаешь, я хочу, чтобы ты стал моим другом. Мне очень нужен друг. Просто друг.

Глядя на ее лицо, прекрасное, чистое, Мартин вдруг вспомнил ощущение — как Чудовище поглощает его, и последняя мысль "Аманда". Она спасет. Если кто-то еще может спасти его — то она. Значит, правильно он понял это. Иначе, если бы не эта надежда — возможно, он сошел бы с ума сразу.

— Мне иногда теперь кажется, мне уже лет восемьдесят.

Они сидели в больничном кафетерии. За спиной Мартина галдело шумное семейство, пришедшее проведать больного дедушку. Дедушка скрючился тут же, в инвалидном кресле.

— Смешно, да? На самом деле мне и трех лет еще нет. Я младенец. Но там… там — целая жизнь. Там я узнал столько… обо всем — о людях, о жизни, о боли — сколько большинство, вот хоть этот дед, и за свои 80 не узнают.

Аманда — Алейн — положила ладонь ему на предплечье.

— Прости меня, Март.

— Тебя-то за что? — голубые глаза пристально взглянули на нее.

— За многое. Я должна была увидеть это! Тайри считают, что никто на моем месте не понял бы — ведь у тебя была ложная память. Но при глубоком сканировании, думаю, я разобралась бы. Только я… мы все-таки испытываем неловкость в этом смысле. Сканируем только самое необходимое, поверхностно. Если изучать человека глубоко — можно дойти до таких скелетов в шкафу, до таких глубоких проблем; душа каждого человека изогнута, вывернута, искалечена, и то, что мы видим снаружи благополучие — ни о чем не говорит. Это как пышная крона дерева, скрывающая искривленный ствол. Мы не лезем по возможности… А надо было влезть и посмотреть. Самое непростительное — то, что я ведь чувствовала в тебе необычное. Что-то не то. Но…

— А зачем ты вообще связалась со мной? — спросил Мартин, — раз вы такие сверхлюди. И ты ведь неправду говоришь, ты вовсе не одинока. Зачем я тебе понадобился?

Алейн повертела в пальцах кофейную ложечку. Пристально взглянула в лицо Мартина.

— Если я тебе скажу, что ты понравился мне — это будет полуправда. Да, понравился. И если помнишь, ты первый предложил мне встретиться. Я согласилась. Но дело не только в этом, Мартин. Знаешь, почему я работаю в этом институте? Уже третий год. Нет, не из-за тебя, я понятия о тебе не имела. Из-за Лонке.

— Он тоже какой-нибудь супер-пупер?

— Нет, он обычный человек.

Быстрый переход