Пилот начал готовиться к посадке. Тачибана Каори вернулась в салон, а я прошёл в кабину и пристегнулся на месте второго пилота. Важно было поддерживать состояние Кирисаки Тацуми и в течение снижения.

И я не ошибся. Как только мы начали сбавлять высоту, сосуды пилота начали менять тонус. Я влил ещё часть своих сил в его организм и перестал поддерживать Кирисаки только тогда, когда шасси коснулись земли.

Мы, наконец, приземлились в столице Индии. Нью-Дели.

Из салона самолёта послышались традиционные аплодисменты. Как только бортовой трап оказался подготовлен для высадки пассажиров, к нам поднялись двое сотрудников скорой медицинской помощи.

— Кацураги Тендо, терапевт, — представился я на английском.

— Маной Гохале, — ответил врач скорой помощи. — Что случилось с пилотом?

Мой индийский коллега тоже владел английским, хоть и пользовался им весьма неумело. Однако я прекрасно понимал, что он имеет в виду.

— Тромбоэмболия лёгочной артерии, — объяснил я. — Вколол ему гепарин три часа назад. Скорее всего, поражены сегментарные ветви, главный ствол артерии не задело.

— Спасибо, доктор Кацураги, — кивнул он и начал раскладывать носилки.

Пилот ещё долго сопротивлялся, убеждая врачей, что может добраться до больницы без посторонней помощи, но нам всё же удалось убедить его не рисковать.

Когда мы с Асакурой Джуном и Тачибаной Каори покинули самолёт, нас ослепило непривычно яркое солнце. В Японии тоже довольно мягкий климат, но с Индией он даже близко не стоял.

— Я слышала, что осень — это самое лучшее время для посещения Индии, — сказала мне Тачибана. — Как раз в этот период здесь заканчивается сезон дождей и начинается купальный сезон! Я, между прочим, прихватила с собой купальник.

— Только не думаю, Каори-тян, что он тебе пригодится, — рассмеялся я. — Ты карту Индии смотрела?

— Э… Примерно, а что? — нахмурилась она.

— Мы сейчас очень далеко от моря, — объяснил я.

— Серьёзно⁈ — разочарованно воскликнула Каори. — А реки? Здесь же наверняка есть какая-нибудь река?

— Есть, — кивнул я. — Ямуна. Только я бы на вашем месте не стал в ней купаться. Как гастроэнтеролог вы должны понимать последствия.

— Вы это о чём? — нахмурилась Каори.

— Ямуна — одна из самых грязных рек Индии. Жертва технического прогресса, — объяснил я.

— Понятно, плакали мои планы на новый купальник, — вздохнула она.

— Ну если ты так хочешь, Каори-тян, — вмешался Асакура Джун, — то мы можем сходить в аквапарк. Специально, чтобы посмотреть на твой купальник.

Тачибана Каори медленно повернулась и смерила невролога таким уничижающим взглядом, что Асакура, кажется, тут же протрезвел, окончательно и бесповоротно.

За аэропортом нас ждали сотрудники местной ячейки «Ямамото-Фарм». Узнать их было несложно. Среди смуглокожих индийцев в светлых нарядах бледный японец в строгом чёрном костюме выделялся резко до неприличия.

— Кацураги-сан, — поклонился нам молодой мужчина. — Тачибана-сан, Асакура-сан. Меня зовут Нииджима Касуга. Я работаю клиническим фармакологом в клинике «Дживан».

— Очень приятно, Ниидзима-сан, — поклонился я, а вслед за мной и мои коллеги.

— А это один из терапевтов нашей клиники, — Ниидзима Касуга указал на темноволосого стройного мужчину с окладистой бородой. — Сидхарт Рам Рави.

— Намасте, — улыбнувшись, произнёс индиец, сложив руки вместе и слегка наклонил голову.

Такие же поклоны, как и в Японии, в Индии не практиковались. То, что исполнил Сидхарт — это традиционное индийское приветствие.