– Ребята, которые голодны как волки, всегда съедают две порции, – сказал я при этом. – А иногда и побольше!

Теперь я мог и сам приниматься за еду, пока он уплетал второй, а потом и третий кусок свинины. Ханс присел за соседний столик с чашкой кофе. Сесилия поймала украдкой мой взгляд и тепло улыбнулась:

– Ни дать ни взять веселая семейка, а, Варг?

– А то!

Она была права. Если бы кто‑нибудь заглянул в окно, то наверняка подумал бы, что перед ним семья: мать, отец и дядюшка Ханс, заглянувший в гости и присоединившийся к ужину. Больше никто из нас не произнес ни слова, но, боюсь, так обычно и бывает за семейным столом. Когда мы с Беатой и Томасом ели вместе, мы тоже не часто разговаривали. Еда была вкусная, а больше нам ничего в тот момент и не надо было.

Наконец мальчик наелся. Он тяжело отвалился от стола, и на его лице промелькнуло удовлетворение. У нас появилась надежда, что к нему скоро вернется душевное равновесие.

– Десерт? – предложил Ханс.

– А что у нас на десерт?

– Кисель из чернослива с молоком и сахаром.

– Звучит приятно. Что скажешь, Ян‑малыш?

Он кивнул, и его плотно сжатые губы растянулись в улыбке.

– Слышали, что Ян‑малыш сказал? – спросил я. – От киселя мы не откажемся!

Принесли кисель, мы с Сесилией быстро с ним справились. Даже Ханс попросил себе тарелку. Потом, уже не спрашивая, он налил мне и Сесилии кофе из термоса. Семейная идиллия была такой совершенной, что все катастрофы, о которых твердит статистика, были от нас невероятно далеки.

Мы трое сидели и беседовали, пока Ян‑малыш доедал свой кисель. А когда он закончил, я спросил:

– Ну а теперь чем займемся, Ян‑малыш?

На этот раз он повернул голову и даже посмотрел мне прямо в глаза, обиженный на то, что я мог забыть свое обещание.

– Ты же сам сказал… – тихо произнес он. – Поиграем в снежки…

– Ну конечно! Ты правда хочешь?

Он кивнул.

– А можно Ханс с Сесилией с нами пойдут?

Он перевел взгляд сначала на него, потом на нее и снова кивнул. Они широко улыбнулись, обрадовавшись, что их приняли в игру.

Мы вышли на улицу. Снегопад уже закончился, но снега было достаточно. Снежки, правда, получались некрепкие и разваливались, когда их кидали. Но это нам не помешало играть, пока Ян‑малыш не устал. А уж когда ему удалось угодить снежком мне прямо в нос, он громко расхохотался и, по всему видать, остался очень доволен.

Когда игра сама собой закончилась и мы вернулись в здание, я положил ему руку на плечо и спросил:

– Здорово было?

– Угу, – ответил он и кивнул

– Ну а теперь чего ты хочешь?

Внезапно он серьезно посмотрел на меня:

– Я хочу домой.

Ханс и Сесилия затаили дыхание, а я сказал:

– Я вот думаю, а не найдется ли у Ханса для нас чашечки хорошего горячего какао, а?

Ханс утвердительно закивал головой.

– Ну так пошли, выпьем какао и заодно обо всем поговорим, идет?

Он взглянул на меня не без колебания, а потом неохотно кивнул.

Мы вернулись в столовую, и Ханс немедленно исчез в кухне, а мы уселись за тот же столик, где сидели за ужином.

Я осторожно похлопал его по ручонке и спросил:

– Ян‑малыш, ты знаешь, почему мы сюда приехали?

Он отрицательно покачал головой.

– Мы приехали сюда вчера, помнишь? – Он никак не отреагировал, поэтому я прибавил: – На моей машине. Это‑то ты точно должен помнить.

Он кивнул.

– А ты помнишь, что случилось до этого?

Он глядел на меня большими, совершенно пустыми глазами.

– Нет?

Он опять покачал головой, на этот раз еще медленнее.