Между ними повисла неловкая тишина. Дженис сказала, лишь:

— Хорошо.

Её дочь, может, и ошибается, но её дочь не станет ей врать. Бред это или нет, Микаэла в это верила.

— Я говорила с одним учёным — она мой друг, хоть и работает на правительство. Она знает обстановку. Она говорит, что 85 % женского населения на тихоокеанском побережье уже вырубились. Никому не говори, если эта инфа попадет в сеть, начнется ад.

— Что значит — вырубились?

— Значит, они не просыпаются. Их опутывает этот… кокон. Мембрана, покров. Этот кокон состоит, частично, из ушной серы, частично из кожного жира, который образует слизистую оболочку в носу, частично из слизи и… какого-то странного белка. Он опутывает почти мгновенно, но не пытайся его снять. Может последовать… реакция. Понятно? Не пытайся снять с уснувшей кокон! — эта фраза, казалось, имела ещё меньше смысла, чем сказанное ранее. Микаэла, видимо, это поняла и спросила:

— Мам?

— Да, Микаэла. Я здесь.

Её дочь немного успокоилась.

— Всё началось с 7 до 8 по вашему времени, с 4 до 5 по тихоокеанскому, мы, теперь, понимаем, почему женщин на западе накрыло сильнее всего. У нас есть день. И мы во всеоружии.

— Чем мы вооружены? Часами бодрствования?

— Именно, — Микаэла тяжело вздохнула. — Понимаю, что я похожа на сумасшедшую, но я не шучу. Тебе нельзя засыпать. А ещё тебе придется принять трудное решение. Тебе нужно придумать, что делать с тюрьмой.

— С тюрьмой?

— Заключенные начнут засыпать.

— А, — выдохнула Дженис. Кажется, она начала понимать. Немного.

— Пора идти, мам. Скоро эфир, продюсер уже бесится. Позвоню, как смогу.

Коутс молча сидела на диване. Её взгляд упал на фотографию на столе. На ней Арчибальд Коутс, улыбаясь под хирургической маской, держал на руках новорожденную дочь. Скоропостижно скончавшийся, не дожив до 30, Арчи уже был мёртв почти столько же, сколько прожил на белом свете. На снимке было видно, как на лбу Микаэлы виднелась бледная слизь, похожая на паутину. Директор пожалела, что не сказала дочери, как любит её, но это сожаление задержалось в ней буквально на несколько секунд. Нужно работать. Чтобы сконцентрироваться на задаче понадобилось тоже всего несколько секунд, но её решение — что делать с заключенными — не оставляло Дженис никаких вариантов. Нужно было делать то, что она всегда делала: поддерживать порядок и держаться подальше от дерьма.

Она сказала секретарю, Бланш Макинтайр, продолжать дозваниваться санитарам. После этого, Бланш должна позвонить замдиректора Лоуренсу Хиксу и уведомить его, что, время восстановления после операции на зубе мудрости сокращается, он должен немедленно явиться на службу. Наконец Бланш должна уведомить всех дежурных офицеров, что, исходя из ситуации в стране, все работают сверхурочно. У директора были сильные подозрения, что смена явится вовремя, если вообще явится. В экстремальной ситуации, люди очень не хотели расставаться с любимыми.

— Что? — вскинулась Бланш. — Какой-такой «ситуации в стране»? Что-то случилось с президентом? И вы хотите, чтобы люди работали сверхурочно? Им это не понравится.

— Мне плевать, что им там нравится. Включи новости.

— Не понимаю. Что случилось?

— Если моя дочь права, ты сама всё узнаешь.

Затем Коутс направилась в кабинет Норкросса. К Китти Макдэвид они пойдут вместе.

Джаред Норкросс и Мэри Пак сидели на трибуне теннисного корта, отложив в сторону ракетки. В компании группы младшекласников они смотрели, как по корту бегали двое старших, крича при каждом взмахе, как Моника Селеш.