— Просто…

— Что «просто»? — от улыбки не осталось и следа.

«Просто, остерегайся его» — хотелось ему сказать. Потому что написание похабщины на руке Билли — не самое страшное. Обычная, для детей история. В старших классах, в раздевалке бывало такое, о чём и вспоминать не хочется. «Я никогда об этом не скажу, потому что ни разу не пытался это прекратить. Просто смотрел».

Хороший совет и, прежде чем, язык снова предал его, Мэри заёрзала на месте и посмотрела в сторону школы. Её внимание привлекло какое-то движение и вскоре Джаред смог и сам увидеть, какое: с крыши школы поднялось коричневое облако, достаточно, большое, чтобы спугнуть стаю ворон, рассевшихся на ветках дубов, росших вокруг парковки.

Джаред решил, что это пыль, но облако качнулось и целенаправленно двинулось на север. Только, это были не птицы. Слишком мелкие, даже, для воробьев.

— Целый выводок мотыльков, — воскликнула Мэри. — Ого! Вот это, да!

— Значит, так их называют? Выводком?

— Да. Очень необычно, что они вылетели. В отличие от бабочек, мотыльки — жители ночи.

— Откуда ты знаешь?

— В восьмом классе писала доклад по мотылькам. Написать о них посоветовал папа, потому что я их очень боялась. В детстве кто-то мне сказал, что если пыль с их крыльев попадет в глаза, то ослепнешь. Папа сказал, что это суеверие, и если я напишу о них доклад, то смогу с ними подружиться. Он сказал, что бабочки — настоящие красавицы в мире насекомых, и они всегда идут на бал, в то время, как мотыльки остаются дома, как Золушка. Он тогда ещё сильно пил, но история мне понравилась.

Смотрящие на него серые глаза умоляли с ней согласиться.

— Круто, — отозвался Джаред. — А ты?

— Что я?

— Подружилась с ними?

— Не совсем, но, в процессе, узнала много интересно. Бабочки, во время отдыха, складывают крылья за спиной. Мотыльки же, наоборот, складывают их на живот. У мотыльков есть уздечки, которые называются frenulum, между крыльями, а у бабочек — нет. Бабочки рождаются из твердых коконов, а мотыльки из мягких и шелковистых.

— Йоу! — окликнул их Кент Дейли, катавшийся на велосипеде по полю для софтбола. За спиной у него был рюкзак, из которого торчала ручка теннисной ракетки. — Норкросс! Пак! Видали птиц?

— Это не птицы, а мотыльки! — ответил Джаред. — С уздечкой. Или френулами.

— Чо?

— Забей. Ты, что делаешь, сегодня же в школу.

— Нужно было помочь мамке мусор вынести.

— Много, наверное, выносить пришлось, — заметила Мэри. — Уже третий сет идет.

Кент ухмыльнулся в ответ, но, заметив на корте Эрика и Курта, бросил велосипед в траву.

— Присядь-ка, Курт, папка всё сделает. Ты не отобьешь подачу Эрика, даже, если от этого будет зависеть вся твоя никчёмная жизнь.

Курт уступил место Кенту, похожему на сытого мажора, которому нет нужды каждый день потеть в офисе или оправдываться за опоздание. Эрик подал, но, к огромному удовольствию Джареда, первый же, ответный удар Кента отправил мяч ему за спину.

— Ацтеки верили, что черные мотыльки приносят несчастье, — сказала Мэри. Следить за происходящим на корте ей стало неинтересно. — До сих пор, некоторые шахтеры считают, что белый мотылек в доме — символ смерти.

— Ты, прям мот-и-матик, Мэри.

Та в ответ изобразила «грустный» тромбон.

— Ты никогда не была шахтером. Ты просто придумала эту страшилку. Получилось неплохо.

— Нет, ничего я не придумывала! Я в книге прочитала!

Она ткнула его кулаком в плечо.