– Почему опоздали? – строго спросил Аксёнов.

  – Видимо, по той же причине, по которой находится здесь Кузьма Серапионович. По крайней мере, я так думаю. Разрешите доложить, товарищ капитан!

  – Обратитесь к майору!

  – Разрешите доложить, товарищ майор!

  – Докладывайте!

  Саша начал свой рассказ…

  Что же случилось на озере? Почему прибежал в милицию Кузьма Серапионович?

  Четверо рыболовов подошли к давно облюбованному месту на озере около семи часов. Конечно, было ещё совсем темно. За ночь небо затянуло тяжёлыми облаками, обещавшими снежные заряды. Но ветра не было.

  Рыба лучше всего ловилась перед рассветом, а чтобы проделать десяток лунок в толстом льду, нужно было время. Метрах в десяти от привычного места темнела ещё не затянувшаяся новым льдом прорубь, видимо совсем недавно кем‑то прорубленная. Но Кузьма Серапионович и его молодые спутники, как истые любители, и внимания на неё не обратили (не ловить же вчетвером на одном месте), а энергично взялись за дело.

  Чуть‑чуть посветлело. На горизонте низко, почти у самой земли, на облаках появилась узкая серая полоска, постепенно принимавшая жёлтый оттенок.

  – Побыстрее, ребята! – сказал Кузьма Серапионович.

  Ледобуры скрипели в твёрдом льду. Один только этот звук должен был отогнать любое животное, если бы оно находилось поблизости, но на озере никогда не появлялись звери. Кузьма Серапионович, рыбачивший здесь уже лет тридцать, не помнил такого случая.

  Поэтому велико было его удивление, когда, случайно обернувшись, он заметил в пяти шагах силуэт довольно крупного животного.

  – Берегись! – крикнул он, нисколько не испугавшись.

  Напасть на четырех человек отважился бы только медведь, но в это время года медведи не разгуливают, а спят в берлогах.

  Коля с друзьями также заметили незваного гостя и подошли ближе, угрожающе размахиваяв ледобурами.

  Но и зверь не испугался. Наоборот. Внезапным прыжком он приблизился, остановившись в трех шагах. У него или совсем не было шерсти, или она была очень короткой и гладкой, настолько светлая, что даже в полутьме, на белом фоне снега, покрывавшего лёд озера, она была прекрасно видна. «Белее белого!» – сказал про неё потом Коля Кустов, повторив слова Вероники Петровны.

  Сначала им показалось, что у животного два длинных изогнутых рога по сторонам головы, направленные вперёд. Но потом они разглядели, что это не рога, а какие‑то гибкие трубчатые отростки, непрерывно шевелящиеся, на концах которых темно‑жёлтым, почти оранжевым огнём горело что‑то чрезвычайно похожее на глаза.

  Хотя странный зверь не стоял спокойно, а все время порывисто метался из стороны в сторону короткими прыжками, не удаляясь и не приближаясь к людям, они разглядели, что его лапы удивительно похожи на гигантские лапы… утки. Такие же плоские, перепончатые, точно белые ласты!

  Прыжок вправо! Прыжок влево! Вправо! Влево! Зверь словно старательно исполнял перед ними какой‑то танец.

  Это продолжалось минуты две, три. Зверь, видимо, заметил прорубь. В следующую секунду он кинулся к ней, на мгновение замер на краю и, с сильным треском проломив корку льда, бросился в воду. Мелькнул хвост, и все исчезло в тёмной глубине.

  – А ведь он совсем не похож на моржа или тюленя, – только и сказал старший сын Кузьмы Серапионовича.

  Остальные ошеломлённо молчали…

 Большая квадратная комната с закруглёнными, углами, без дверей и окон. Обстановка – только круглый стол, ничем не покрытый, и вокруг него кресла с очень низкими спинками. Гладкий матовый пол и слегка поблёскивающие «стеклянные» стены.