Я тяжело вздохнул. Он что, на лекции совсем не ходил? Учебники читать религия запрещает? Зачем его Бобров у себя держит?

– Просто же, Адриан. Высокая гильотинная ампутация. Культя ущербная, но ее и формировать не надо, если газовая гангрена. Для аэрации тканей. Понимаете, о чем я?

Пока описывал всю процедуру – меня опять понесло рисовать. Уже на конверте.

– Да, Евгений Александрович!

– Культю сформируют при реампутации, она неизбежна после такой операции. Очень надеюсь, ее будет производить кто то более опытный.

Подпустил шпильку, да. И сразу почувствовал себя виноватым. Взаимные консультации среди врачей – обычное дело. А я уже забронзовел. Ну как же... Директор самого «Русского медика». Оборот по прошлому месяцу уже больше миллиона рублей! Одних только роялти за лекарства на семьсот тысяч получаем... И это без клиник сифилиса – там я веду отдельный учет. Еще считай на полмиллиона к концу мая выйдем.

Попрощался с Адрианом, посмотрел на конверт. Ха, ай да Пушкин, ай да сукин сын! Гильотина получилась весьма высокохудожественно. Сейчас подрисуем корзину с отрубленными головами... Красота! Осталось только отправить. Стоп... А как зовут графчика?

Я снова позвонил Шувалову в приемную на Тверскую. Он уже всё знал, только посочувствовал, добавив, что при таком раскладе для моей чести урона никакого нет, а все гвардейское сообщество меня еще больше зауважало, готово со мной выпить жженки и прочих спиртосодержащих жидкостей.

– Павел Павлович, я как раз из за этого поручения Его величества и звоню. А как хоть зовут графа?

– Гюстав Луи Ланн.

– Вот спасибо, буду обязан.

Повесил трубку и написал на конверте «Гюставу...». Что то слишком размашисто, всё не влезет, и я решил сократить: «Ланну». Титул точно не уместится. Да там разберутся, можно подумать, у них этих Ланнов целая рота сидит.

Ну вот, осталось вызвать мальчика посыльного и отправить письмо.

***

Вечером я карантин снял. Разрешил выход на улицу сотрудникам. Узникам лаборатории – еще нет. Неделю пока не отсидят, и три раза все помещения не отгенералят, и нос высунуть не разрешу. Девица Талль папиросок просила. Сейчас, только штиблеты парадные надену, сам лично побегу! Потерпит, уши не отпадут. А чтения у них двоих тоже должно хватить, скучно не будет. Одним из условий выхода на волю я объявил знание наизусть тех самых «Партикулярных правил». Одна попытка в сутки. Я их научу «Русский медик» любить.

Так, теперь бы восстановить работу всего. Бригады пока дня два еще с подстанций поездят, потерпят немного неудобства. Должикова в приемную, а то устроили тут проходной двор. Моровского – в кабинет, пусть общается с посетителями, а то за что он зарплату главного врача получает? Меня – в квартиру. После таких переживаний срочно нужен покой и комфорт. Теплая ванна, накрахмаленные простыни, бокал коньяка, обязательно хорошего, а не того шмурдяка, который у Моровского в шкафчике хранился... Кузьма, конечно, не вовремя поехал на родину. Но ничего, переживу. Помощники его так и не образовались из за всех этих бесконечных переездов. Надо уже укореняться где нибудь, солидности набираться. А то как в песне – нынче здесь, завтра там.

Блин, не успел. Вот еще минута – и сотрудники с честными глазами отвечали бы всем, что я срочно улетел на Марс, но обещал вернуться. Но от семейки Талль не спрячешься. Приперлась дражайшая Елена Константиновна. А похорошела вдова на мои денежки! Если при знакомстве она походила на растерянную жертву кораблекрушения, то сейчас слегка наела щеки и бока, во взгляде появились уверенность в завтрашнем дне, и что ей должны все без исключения окружающие. Платье явно не из магазина готовой одежды, брошь с чем то сильно блестящим и весьма крупным.