Я посмотрел на него без всякого выражения и уставился в пол. Наконец сказал, не поднимая головы:

– Кейтин... Картин... Кертин... Да, Кертин, Дж. К. Кертин.

– И он предлагал только информацию, если его условия будут приняты?

Так?

– Так.

– Толбот, ты только что купил себе жизнь. Конечно, я купил себе жизнь. Но Вайленд не конкретизировал, на сколько я ее купил. На сутки, а то и меньше. Все зависело от того, как пойдет работа. Но меня это не волновало. Удовольствие, которое я получил, наступив Валентино на руку, было ничем по сравнению с тем счастьем, которое я испытывал сейчас. Они заглотнули мою историю. При таких обстоятельствах, если разыграть карты правильно, они неизбежно должны были ее заглотнуть. А я разыграл свои карты правильно. Если судить с их точки зрения – Толбот ничего не знает, то придумать такую историю просто невозможно. Они не знали и не могли знать, что мне известно о гибели Яблонски, что они проследили за ним вчера и прочитали адрес на телеграмме, потому что они не знали, что я побывал ночью на огороде, что Мери подслушала их разговоры в библиотеке и побывала у меня. Если бы они считали меня соучастником Яблонски, они застрелили бы меня сразу. А так они некоторое время не станут меня убивать. Некоторое время, но, может, мне его и хватит.

Я заметил, что Вайленд и Ройал обменялись быстрыми взглядами и Вайленд слегка пожал плечами. Они были крутыми ребятами, эти двое, крутыми, хладнокровными, безжалостными, расчетливыми и очень опасными.

Последние двенадцать часов они знали, что агенты ФБР в любую минуту могут взять их за горло, но не было заметно, что они напряжены. Мне стало интересно, что бы они думали и как бы действовали, если бы знали, что агенты ФБР следят за ними вот уже три месяца. Но время сообщать им об этом еще не пришло.

– Джентльмены, есть ли необходимость в дальнейших задержках? – в первый раз заговорил генерал, и, несмотря на все внешнее спокойствие, в голосе его звучало напряжение. – Давайте приступим к делу. Погода быстро ухудшается, передали предупреждение об урагане. Мы должны вылететь как можно быстрее.

Про погоду он сказал правильно, но не в том времени – она уже ухудшилась. Ветер больше не стонал – он выл в кронах раскачивавшихся дубов. Небо затянуло облаками. В холле я посмотрел на барометр: он упал до отметки 27, что предвещало неприятности. Я не знал, попадем ли мы в центр шторма или он пройдет мимо, но прийти шторм должен был часов через двенадцать, а может, и раньше.

– Мы уже вылетаем, генерал. Все подготовлено. Петерсен ждет нас в заливе. – Петерсен – видимо, пилот вертолета. – Где‑нибудь через час все мы будем на месте, и тогда Толбот сможет приступить к работе.

– Все? – переспросил генерал. – Кто это «все»?

– Вы, я, Ройал, Толбот, Ларри и, конечно, ваша дочь.

– Мери? А это необходимо? Вайленд ничего не ответил, он просто посмотрел на генерала. Секунд через пять руки генерала расцепились, а плечи дрогнули. Этой картине не требовалась подпись.

По коридору быстро простучали каблучки, и вошла Мери. На ней был костюм и зеленая блузка с открытым воротом. Под глазами у нее лежали тени, она была бледна и выглядела усталой, и я подумал, что она – прекрасна. За ней шел Кеннеди, но он воспитанно остался в коридоре. Он как бы ничего не видел и не слышал – типичный хорошо выдрессированный семейный шофер. Без всякой цели я двинулся к двери в ожидании, когда Мери сделает то, о чем я ее попросил менее двух часов назад перед тем, как она ушла к себе.

– Папа, я с Кеннеди отправляюсь в Марбл‑Спрингз, – начала Мери без всяких предисловий. Это прозвучало как констатация факта, но на самом деле она испрашивала разрешения.

– Но.