Как разъяренная кошка, она набросилась на меня и ударила по щеке – раз, другой, третий..

    – Нет, Элизабет, это не поможет, – сказал я. Она замерла, лицо у меня горело.

    – Я тебя ненавижу, – пробормотала она – Ненавижу!

    – Не верю, – ответил я.

    – Тебе известен моральный кодекс воина Гора? – спросила она.

    – Нет, – покачал я головой, – не известен.

    Она снова ударила меня по щеке.

    – Я тебя ненавижу, – процедила она сквозь зубы. И тут же, как я и ожидал, она опустилась передо мной на колени, протянув ко мне скрещенные в запястьях руки, как подобает горианской рабыне.

    – Теперь, – с вызовом сказала она, обжигая меня своим пылающим от ярости взглядом, – ты должен или убить меня, или сделать своей рабыней!

    – Ты свободная женщина, – настойчиво повторил я.

    – Тогда убей меня, – потребовала она.

    – Я не могу этого сделать, – отказался я.

    – Значит, надень на меня ошейник!

    – А этого я делать не хочу.

    – Тогда тебе следует признать, что ты предал моральный кодекс горианского воина.

    – Принеси ошейник, – потребовал я.

    Она вскочила на ноги, схватила ошейник и снова опустилась передо мной на колени. Я опоясал её горло узкой металлической полосой и запер её на замок Она с яростью посмотрела на меня и начала подниматься с колен, но я жестко положил руку ей на плечо.

    – Я не позволял тебе подниматься, рабыня, – сказал я.

    Плечи её задрожали Одно мгновение она колебалась и затем уронила голову.

    – Конечно, – пробормотала она. – Прости, господин.

    Я вытащил заколки, удерживающие её шелковую накидку, и она соскользнула к её ногам, открывая моим глазам одеяние кейджеры. Элизабет напряглась, сдерживая переполнявшие её противоречивые чувства.

    – Я хочу осмотреть свою рабыню, – сообщил я ей.

    – Может быть, – язвительно осведомилась она, хозяин пожелает, чтобы его рабыня сняла с себя и остальную одежду?

    – Нет, – ответил я.

    Она презрительно вскинула голову.

    – Я сам её сниму.

    Я распустил её волосы, давая им возможность пышной волной рассыпаться по плечам, развязал красный поясок – кууру, снял с неё кожаный калмак и чатку.

    – Раз уж тебе суждено быть рабыней – будь ею, сказал я.

    Не поднимая головы, застыв в позе тачакской рабыни, она продолжала упорно смотреть в пол; руки её сжались в кулаки.

    Я обошел её и опустился на ковер рядом с бутылкой ка-ла-на.

    – Подойди ко мне, рабыня, – приказал я, – и стань рядом на колени.

    Она подняла голову, окинула меня пылающим взглядом, секунду помедлила, едва слышно произнесла: «Да, господин» – и выполнила все, как я приказал.

    Я смотрел, как она, мисс Элизабет Кардуэл, опускается передо мной на колени, при этом из всей одежды на ней был только ошейник.

    – Кто ты? – спросил я у нее.