– Так ты готова, рабыня, доставить удовольствие своему хозяину?

    – А у меня есть выбор?

    – Нет.

    – Значит, – с ироничным сомнением ответила девушка, – по-видимому, готова.

    Я рассмеялся.

    Элизабет с улыбкой взглянула на меня и неожиданно с игривым выражением лица уронила голову на ковер.

    – От Веллы требуется только выражение робости и повиновения, – донесся до меня её голос.

    Я, смеясь, встал на ноги и поднял Элизабет. Она плотнее прижалась ко мне; глаза её сияли. Я ощутил её дыхание у себя на щеке.

    – Я думаю, теперь я что-нибудь с тобой сделаю, – поведал я.

    На её лице отразилось выражение смиренной покорности.

    – И что же ожидает твою красивую образованную рабыню? – полюбопытствовала она.

    – Мешок для навоза, – сообщил я.

    – Нет! – Она казалась действительно испуганной. – Нет!

    Я рассмеялся.

    – Лучше я сделаю для тебя что-нибудь другое! – поспешно произнесла она.

    – Что-нибудь? – поинтересовался я.

    Она взглянула на меня и рассмеялась.

    – Да, – тряхнула она головой. – Что-нибудь!

    – Ну что ж, Велла, – поразмыслив, решил я, пожалуй, я дам тебе шанс, но один-единственный: если тебе удастся доставить мне удовольствие, незавидная участь пребывания в мешке для навоза тебя минует, по крайней мере на сегодняшний день.

    – Велла очень постарается доставить тебе удовольствие, – пообещала она.

    – Ладно, – согласился я. – Попытайся.

    Мне вспомнилось, как она только что заигрывала со мной, и я решил, что, пожалуй, стоит дать этой молодой американке возможность ощутить собственную силу.

    В глазах девушки мелькнуло легкое удивление, быстро сменившееся веселыми искорками.

    – Хорошо, хозяин. Я покажу тебе, что поняла значение надетого на меня ошейника, – пообещала она и внезапно подарила мне глубокий, сочный поцелуй, который, к сожалению, весьма скоро закончился.

    – Вот! – воскликнула она. – Это поцелуй тачакской невольницы! – Она, рассмеявшись, отвернулась и бросила на меня взгляд через плечо. – Теперь ты видишь: я могу делать это достаточно хорошо.

    Повода для возражения у меня не нашлось.

    Выражение её лица изменилось.

    – Но мне кажется, – игриво заметила она, – что одного поцелуя для хозяина вполне достаточно.

    Это меня несколько раздосадовало, но ещё больше раззадорило.

    – Ничего, – сообщил я, – девушки в фургоне публичных рабынь тоже знают, как поцеловать мужчину.

    – Ах вот как! – воскликнула она.

    – Да, они ведь не какие-нибудь секретарши, только притворяющиеся рабынями для наслаждений.

    Глаза Элизабет метнули молнии.

    – А ну, попробуй-ка вот этот поцелуй! – решительно направилась она ко мне, обняла мою голову ладонями и прижалась к моим губам своим влажным, горячим, ласковым ртом, ждущим и зовущим.