Луллий признавал истину единой и дарованной свыше, постигаемой божественным экстазом, а также по священному писанию. Философия полностью подпадала под власть религии, теологии.

Выходит, в тот период сторонники двойственности истины выступали как передовые мыслители. Они старались вывести философию, научное познание из-под гнета, непререкаемой власти богословия. О мудрости сторонников манихейства свидетельствуют, скажем, тезисы Сигера Брабантского, представленные Парижскому университету. Вот некоторые из них:

разум всех людей один и тот же;

воля человека желает и делает выбор на основе необходимости;

все, что происходит в мире, подчинено власти небесных тел;

мир вечен;

первого человека никогда не было;

душа — форма человека; она гибнет, когда разрушается тело;

бог не познает единичных вещей;

действия людей не направляются божественным провидением…

Многие из этих идей были близки Бруно, вошли в его философию. Однако он самым решительным образом выступал против утверждения о двойственности истины. Значит, был в этом единомышленником Луллия? Нет, напротив.

Бруно доказывал единство истины, признавая главенство разума и доказательств перед религиозными фантазиями. В этом у него был предшественник, современник Луллия Роджер Бэкон.

Итак, Луллий вступил в орден францисканцев, став проповедником, философом и писателем. Он боролся с иноверием. Стремился наставить мусульман на путь истинный. Ради этого изучил арабский язык и отправился проповедовать на Ближний Восток. Побывал в Армении, на Кипре, в Северной Африке. Погиб в Тунисе, где ответом на пылкую проповедь был град камней. (Между прочим, камнями были встречены и первые проповеди Мухаммеда, позже признанного пророком Аллаха.)

Мученическая «за идею» смерть Луллия (или легенда о ней) подстегнула интерес к его сочинениям. Главный его философский труд — «Великое искусство». В нем воплотилась сокровенная мечта Раймунда изобрести систему механической мудрости. Странное сочетание механизма (бездушного приспособления) и мудрости (высшей одухотворенности) вполне отвечало его противоречивому духовному складу.

Несколько кругов, разделенных на секции, вращаются на одной оси. Каждая секция обозначает определенное философское понятие или логическое действие. Поворотами кругов можно комбинировать понятия в разных сочетаниях. Среди подобных комбинаций непременно будут встречаться мудрейшие положения. Остается только отобрать их, не изобретая. Своеобразный искусственный отбор мудрости!

Искусство комбинаций, по мысли Луллия, позволяет постичь истины, заключенные в католическом учении. Укреплять и утверждать эти истины призвана была механическая логика простейшей машины.

Достижение Раймунда можно оценивать по-разному. Например, в Большой Советской Энциклопедии (1954) сказано: «Луллий довел до абсурда формализм средневековых схоластов», оторванных от «реальной действительности». Двадцать лет спустя в БСЭ было уточнено: «Луллий разрабатывал методы моделирования логических операций… Это привело его к разработке первой логической машины». Действительно, Луллий был формалистом-схоластом. И это, как ни странно, позволило ему сделать открытие: изобрести приспособление, которое можно счесть древним предком современных кибернетических машин, способных выполнять логические операции и делать ряд «умозаключений», позволяющих вести более или менее разумные разговоры, составлять хотя и не всегда вразумительные стихи и музыкальные пьесы.

Уже при жизни Луллия его «логическая машина» заинтересовала многих философов. Так продолжалось и в последующие века. О знаменитом луллиевом искусстве много писали.