– Но я тебе все же помог… Вот ты тоже помоги…

Вертаев стоял в темноте, приникнув к двери, по другую ее сторону сидел на пне Славка. Небось, дрожит от страха, паршивый трус, сопли вытирает. Боится, как бы тот же Цыпа не подслушал да не посадил сторожа рядом со смертником.

– Сам понимаешь, Семка, не могу. Уйдешь, вместо тебя замочат. Ты уж того – смирись. При нашей житухе рано или поздно все одно откинешь копыта. Или менты подстрелят, или свои подколят… Смирись!

Иного ответа Семен не ожидал, слишком хорошо знал характер Славки. Просто прощупывал, искал лазейку и не находил ее. Смириться? Нет, пусть не надеются, не все еще хода проверены, не все шансы использованы.

– А я и не прошу тебя выпустить. Понимаю – нельзя. Просто хочется перед смертью пообщаться с другом, выпить за его удачу… У меня – целая литровка первача, давай приложимся, а?

Сказал и затаил дыхание. Если уж на выпивку не клюнет чертов алкаш – тогда, действительно, кранты. Ибо у Славки в душе – две привязаности: нажива и выпивка. Эх, было бы сейчас в дополнение к самогонке золотишко!

– А ты не сбежишь?

В голосе – страстное желание выпить и боязнь побега заключенного. Что пересилит?

Вертаев ощупью нашел оставленную Цыпой бутыль, поболтал возле щели.

– Не боись, сявка, не подведу под монастырь. Не сбегу. Просто выпьем за упокой моей души и за твою удачу… Только вот нет закуси, – сожалеюще проговорил он.

– Обойдемся без нее…Занюхаем кулаком.

Страсть к спиртному пересилила боязнь расплаты. Прогулявшись по двору, Крохобор убедился: все спят, можно не опасаться. Принялся шевелить наглухо загнанный Цыпой брус.

– Только не выходи, Семка, мы с тобой на пороге выпьем. Чур, я первый…

Договорить он не успел – литровая бутыль самогона с силой ударила по глупой его башке. «Святая» жидкость окатила голову, тело. Пей не хочу! Крохобор беззвучно свалился к ногам школьного дружка.

Связать и затолкать в погреб – минутное дело. Больше времени ушло на скобу, за которую задвигается импровизированный запор. Хоть Славка и мерзкий человечишка, подставлять его не хотелось.

Поднятой с земли арматуриной Семен поддел скобу и с мясом выдернул. Благо, дверная коробка подгнила, дерево особо не сопротивлялось. Семен удовлетворенно оглядел результат своего труда. Получилось – не Славка открыл узнику дверь – он сам выбил ее. Пусть маленькая, но гарантия невиновности сторожа. Авось, Цыпа примет во внимание и не отправит Крохобора на тот свет. С пересадкой в пытошной камере в соседнем подвале.

Вертаев скрылся в окружающем усадьбу лесника лесном массиве…

– Вот так мне удалось обмануть смерть, – закончил повествование Семен. – Остальное – ясно. Запомнил приказание, данное Николаевым Цыпе – замочить частного детектива. И побежал на хутор. Слава Богу, успел…

– Дружка не жаль? – спросил Димка, не отрывая глаз от березки с обломанными нижними ветвями – очередной ориентир по дороге к острову. – Бутылью самогона по башке, это… – пожал он широченными плечами, будто жестокий удар пришелся не по незнакомому Крохобору, а по нему.

– Ничего, башка у Славки железобетонная, и не такое сдюжит. Гораздо больше достанется ему от Цыпы – не человек – палач. Дай Бог, чтобы в живых оставил…

От березы с обрубленными ветками – резкий поворот в правую протоку, курс на молодой дубок выросший вначале прямо, потом по неизвестным причинам склонившийся над водой. Будто кланяется вон той кокетливой осинке, в любви признается. А уж от осины до острова – прямая дорожка по протоке речушке, в которой, по заверению старого рыбака отлично хватает блесну щучка.