Островок будто вымер. Ни звука, ни следа человеческого, ни остатков костерка, над которым дядя Федор любил варить знаменитую тройную уху.

Неужто бандиты все же добрались до Людки?

Пока Чегодин и Вертаев привязывали лодку, Димка бросился к шалашу. Казалось бы, что ему до судьбы Валеркиной зазнобы, а вот на тебе – гулко и часто колотится о ребра сердце, участилось дыхание.

Из шалашика на коленях выползла сонная девушка. Ну, и видок же у телки! Глаза опухшие, прическа растрепана, из нее во все стороны торчат соломинки, на грязном, давно не мытом лице подтеки от слез.

– Димочка, – всхлипнула Людка, забросив пухлые ручки на шею парня. – Наконец то, пожаловал, миленький.

Неожиданно девушка положила головку на плечо парню и с такой силой прижалась к нему всем телом, что у него закружилась голова. Счастливец все же Валерка, вон какую красавицу отхватил!

Самообладанию молодого парня можно позавидовать – собрался с силами, сбросил бесово наваждение. Лакомый, конечно, ломоть, но не ему принадлежит – другому парню, к тому же, другу Юрца. Невежливо оттолкнул прильнувшую девушку.

– Где костерок? Почему не хлебаешь ушицу, не балуешься чайком? Я уж грешным делом подумал: повязали тебя. Либо бандиты, либо родная, кол ей в горло, милиция…

Людка воркующе засмеялась.

– А я все прибрала, даже золу зарыла в песок, на шалашик веток набросала. Вдруг наедут бандюги – решат: остров необитаемый, и отвалят. Наивно, да? Почему не приехал дедуля? Как же вы, милые, нашли меня?

– Заболел, – одним словом об"яснил ситуацию Димка. – Мы вместо него.

Людка снова беспричинно рассмеялась и тут же, видимо, поняла неуместность веселья, загрустила.

Грустит, смеется, трусит, а о внешности не вспоминает. Обычно женщины прихорашиваются, наводят марафет, а эта… Или знает – без всякого марафета и модных причесок выглядит на все сто?

Будто подслушав крамольные мысли парня, Людка смутилась, вползла в свою нору, достала зеркальце и ахнула. На нее смотрела настоящая замарашка, грязная, растрепанная, с черными разводьями от костра. Не прическа – разворошенный стог сена. А во что превратился спортивный костюм, в котором она обычно спала? Между ног ткань протерлась – образовалась позорная прореха, на локтях – дыры.

Что подумают о ней приехавшие мужики? Уродина, неряха!

Косясь на лаз в «жилище», Людка поспешно принялась приводить себя в порядок. На живую нитку затягивала прорехи и дыры на спортивном костюме, протирала лицо кипяченной водой, умело красилась, выдрала из волос мерзкий соломинки, причесалась.

Сунулся было Димка в шалаш, но грозное «Нельзя!» будто поставило перед ним непроницаемую завесу. Пришлось ретироваться.

Наспех замаскировав лодку, к сыщику подошли Виктор и Семен.

– Возьмешь с собой? – Чегодин выразительно кивнул на шалаш. – Не боишься?

Димка развел руками, ухмыльнулся.

– Отбоялся свое. Конечно, заберу девчонку, поселю в Краснодаре. А что делать то прикажете? Оставить в плавнях?… Правда, кажись, за мной следят, топтуны местные на хвост наступают. Но слабо им вычислить настоящего сыщика! – горделиво повел он могучими плечами.

Действительно, за сотрудником краснодарского угрозыска следили. Не свои, конечно, своим не доверили – разрабатывают подозрительную личность ребята из недавно организованного отдела внутренней безопасности. Но и там – давнишние димкины приятели. Шепнули, предупредили. Случись что – не дадут пропасть.

Полузнакомым людям всего не скажешь – опасно. Поэтому Димка ограничился легким упоминанием о слежке.

– В хуторе появляться опасно – прижучат. Пристанем в другом месте, в пяти километрах ниже. Там ожидает моя «ласточка».