– Бросьте играть в казаки разбойники, парни, – раздосадовано отмахнулся Чегодин, поднося к губам старика чашку с лекарством. – Врач есть поблизости?

Озадаченные десантники переглянулись, но оружие не убрали. Димка заглянул за спину тоже склонившегося к больному Вертаева.

– Дядя?… Что с ним? Пытали?

Семен молча кивнул на труп Меченного.

– Отпытался, нехристь, сейчас отчитывается на небесах…

– Племяш? – пришел в себя старый рыбак. – Во время пожаловал… Погляди, как там суседки…

– Нет соседок, дядя, отошли. Старуха исчезла – наверно утопили – инвалидка лежит мертвая…

Из глаз старика потекли крупные слезы, он стыдливо отвернулся. Всхлипнул.

– Нехай похоронят… Вреднючие были бабенки, но сколь годков прожили бок о бок… Чую, скоро повстречаемся… Племяш, поезжай на остров, вызволи девоньку, плохо ей там одной… Слухай, подскажу, как найти…

30

Ориентируясь по приметам, сообщенным дядей, Димка медленно продвигал лодчонку среди сплошных зарослей, С веслами не развернешься – приходилось работать больше шестом, только выезжая на полыньи, кивком приказывал Чегодину подгребать. Толстяк, одышливо дышал, потел, но старался изо всех сил.

Юрка остался с больным стариком. Заодно он должен похоронить умершую инвалидку и закопать заколотого Вертаевым бандита.

Сидя на корме лодки, Семен неторопливо рассказывал о побеге из погреба, куда его посадили по приказу Николаева…

… В том, что его ликвидируют, Вертаев не сомневался. Залетел за беспредел – налетишь на пику. Без разных амнистий, отсидок в тюрьмах либо на зоне, минуя нудные допросы, очные ставки, судебные заседания. Никаких формальностей – все решает босс. Одним словом или жестом.

И все же для Вертаева сделали некоторое послабление. Во первых, не пытали, не издевались. Во вторых, разрешили захватить с собой в погреб курево и бутылку самогона, сняли браслеты. В третьих, сразу не расправились, перенесли казнь на следующий день.

Особенно важна отсрочка. Шансов выбраться без посторонней помощи мало, но они все же имеются – заснет сторож, поставленный возле выхода из подвала, забудет заложить специальным брусом дощатую дверь, передумает босс, походотайствуют за приговоренного дружки.

Первое, чем занялся запертый в погреб узник – ощупал стены и пол. Бесполезно – холодные камни, без малейшего намека на второй выход или лаз. Можно, конечно, взломать металлическую решетку вентиляционного отверстия, но как протиснуться в отверстие, размером пятнадцать на пятнадцать сантиметров?

Ночью во дворе послышались голоса, заработал автомобильный двигатель. Семен приложил ухо к щелястому дверному полотну. Затаил дыхание.

– Утром Вертушку замочишь, – голос Николаева, густой, раздраженный. – Закопаешь в лесу без разных надгробий и памятников. Не заслужил подобных почестей… Появится Зуб – позвони, если – с девкой и с ее хахалем – немедля переправь в Москву. Предварительно обыщи… С Вертушкой все ясно?

– Ясно, сделаю…

Значит, пощады не дождаться, почти спокойно подумал Семен, ибо не питал ни малейшей надежды на снисхождение. Одна радость – в смертный час не видеть одутловатой морды босса.

– Частного детектива тоже замочить. Как только девка окажется в наших руках, не раньше.

– Сделаю…

Писклявый голос, отвечающий Николаеву, принадлежал, палачу, первому его помощнику со странной кликухой Цыпа. Наркоман, садист, киллер выдвинут на «высокую должность» по причине редкой даже среди преступников жестокости. Зарезать старика, задушить женщину, разбить голову младенцу для него, что выпить стакан воды.