Опередил все таки, сатаненок, можно сказать, изо рта выхватил жирную добычу! Пока николаевские недоумки сражались со стариком и бабами, неизвестный агент немцев подобрался к владельцу дискет с другой стороны.

– Кто?

Они отлично понимали друг друга буквально с полуслова. Вопрос «кто?» не относится к имени ловкача, опередившего умельцев николаевской группировки. Кто хранил дискеты – вот, что не просил – требовал Николаев. Девка или ее хахаль?

– Чудин, – помедлив, удовлетворил его любопытство резидент. – Хватит нам пудрить друг другу мозги. Перейдем к делу. Итак…

Николаев задумался. Ему не хотелось подставлять двоюродного брата, он догадывался, для чего резиденту нужны имена людей, причастных к компромату. Но другого выхода не существует. Либо отдать, за солидное, конечно, вознаграждение, Егорушку, либо… В разведке шутить не любят, любая «шутка» пропитана кровью, как бинт, наложенный на свежую рану.

Ничего ужасного не произойдет – в конце концов, найдутся влиятельные люди, которые заменят брата.

– Первый – Молвин. Составитель и хранитель.

Шютцер удовлетворенно кивнул. Знает, упырь, все знает, просто давит, испытывает на прочность и… верность, рассеянно подумал Сергей Степанович, подумал равнодушно, без горечи и озлобления. Таковы правила «разведигры».

В блокноте появилась первая фамилия.

– Дальше – Людмила Новожилова, секретарша и любовница Молвина… Ее мать… Впрочем, мать можете в святцы не заносить, она… отработана.

Утвердительный кивок показал – у резидента факт смерти Новожиловой давно зафиксирован и отмечен траурным цветом.

– Любовник, вернее – сексуальный партнер секретарши, Чудин…

Очередной удовлетвренный кивок. Третяя фамилия заняла свое место.

– Частный детектив Чегодин Виктор Юрьевич… Всего он не знает, но…

– Вы правы, дорогой, нужно исключить малейшую опасность…

Четвертая фамилия.

– Сыщик Краснодарского угрозыска… Его дружок из Тихорецка… Кое что известно старому рыбаку из хутора Ручьистый. Сейчас он находится в больнице с сердечным приступом. Доступ – свободный, никакой охраны. Еще меньше знает его сын, Пантелей, слесарь железнодорожных мастерских…

Николаев, глядя в потолок, перебирал десятки фамилий.

Имена рыбака и слесаря в список не включены – слишком мало знают и по шкале резидента мало весят.

– Ограничимся? – предложил Шютцер, помедлил, ожидая ответа. Не дождался и неторопливо вырвал из блокнота исписанный лист. – Надеюсь, вам ясно задание?

Не спуская взгляда с агента, Шютцер демонстративно достал зажигалку и поджег лист, вырванный из блокнота. Словно внушил: я – в стороне, никакого поручения тебе не давал, в случае провала сам ответишь.

– Ликвидировать?

В ответ – неодобрительное покачивание головой. До чего же прямолинейны эти русские медведи, все им разжуй, протри и положи в ротик.

– Скажем помягче – заставить молчать…

В машине по дороге к дому, а потом – в домашнем кабинете за столом Николаев мучительно думал: с кого начать? Фамилии приговоренных поочередно выскакивали в сознании и снова исчезали.

С Молвина? Нельзя, двоюродный брат должен завершить процедуру приобретения комбината. Потом – положит голову на плаху.

С Чудина? Самый легкий вариант, парень – как на ладони, подстеречь и убрать – проще простого. Поэтому и нужно оставить компьюторщика на «десерт».