Кудрин замер с трубкой в руках. Из нее тревожными сигналами сыпятся частые гудки. Никогда раньше Виктор не раговаривал в подобном тоне и с таким напрягом, даже самые серьезные разногласия умел превращать в шутку.

Выражения «заткни фонтан», «молчать», «стоп!» звучали и раньше, но в другом, дружеском подтексте.

Вывод один: над Чегодиным нависла какая то опасность.

Надо поторапливаться!…

Глядя со стороны никто не скажет, что молодой парень в безрукавке и джинсах охвачен тревогой. Володька медленно, помахивая отломаной с дерева веткой, шагал по тротуару, направляясь к памятной скамейке. Беззаботная улыбка не покидала его лица, глаза прищуренны, как у кота, разглядывающего поставленное блюдце со сметаной – действительно сметана или очередной подлог?

Минут пять пофлиртовал с продавщицей газет, фигуристой девчонкой среднего возраста и средних «показателей». Заодно купил «Мир новостей» с телевизионной программой и двумя страстно любимыми кроссвордами.

Короче, вел себя, как ведут все бездельники, не знающие куда девать свободное время и лишние, деньги.

Только при подходе к скверику окинул улицу испытующим взглядом. Нет ли неподалеку подозрительных лиц, не следят ли за ним те, кто, наверняка, опекает Чегодина? Не прогуливаются ли поблизости многочисленные друзья приятели, могущие помешать загадочной беседе с шефом?

Вроде – спокойно.

Одна непредвиденная неприятность – на заветной скамейке сидит толстяк с очками на носу и пухлыми щеками. Как все пенсионеры, изучает газетенку. Нежелательный свидетель предстоящего свидания.

Впрочем, до появления приятеля остается ровно семь минут. За это время толстяк может потрусить домой для приемы слабительного или сердечного.

– Разрешите?

Щекастый кивнул. Даже словесным разрешением не удостоил, ожесточенно подумал Володька. Такие так просто не покидает облюбованного места – их нужно слегка подтолкнуть. Ну, что ж, потребуется – подтолкнет, да так, что старичок пулей влетит в свою замшелую «хрущебу».

А место, действительно, превосходное. С трех сторон защищено зеленью подстриженных кустов, обзор тротуара и дороги отличный. Полная гарантия безопасности.

Единственная досадная неувязка – толстый пенсионер.

– Головку вам не напечет? – заботливо спросил Кудрин, склонившись к уху соседа. Будто сообщил тому потрясающую новость – началась выплата пенсий и компенсаций за уворованные сбережения. – Знаете, в таком возрасте не мешает поберечься.

В ответ – ни гу гу.

– Полдничать не пора? – обозлившись, осведомился сыщик. – Жена, небось, ожидает, внучата плачут… На вашем месте я поспешил бы домой.

Толстяк поднял на лоб очки, внимательно оглядел улицу. Снова уткнулся в любимую газету. Естественно, «Советскую Россию».

Володька открыл было рот для откровенного штурма пенсионного бездельника, но тот внезапно спросил чегодинским голосом. С булькающим оттенком.

– Лекарств отродясь не принимаю, не полдничаю и не ужинаю. Да не смотри ты на меня, балбес! И говори потише – не на митинге выступаешь.

Ошеломленный сыщик так и подскочил, будто из отжившей свой век скамьи высунулся предательский гвоздь. Несмотря на запрещение, смешливо покосился на ряженного. В первую очередь, на выступающее брюшко.

– На каком месяце изволишь пребывать? Когда роды? Как же тебя угораздило? Предохраняться надо, дружище.

Виктор вздохнул.

– Чертова подушка, печет, будто спиртовый компресс.

Володька выдал короткий смешок.

– А щеки где соизволил нажрать?

– Шарики…

И не только шарики – умело наложенный грим превратил сравнительно молодого человека в полумертвого старика, измученного десятками труднопроизносимых диагнозов.