– Мы выросли на неприятностях, – ухмыльнулся Бранд. – Если существует малейшая опасность сити‑войны…

Марсианин откашлялся и бросил:

– Война уже идет, мистер Бранд. Сити‑ракеты были использованы против гвардии.

– Неужели? – сузившиеся глаза Бранда поднялись к заостренному силуэту корабля на фоне звезд. – В таком случае членам комиссии крайне неразумно принимать карательные меры против единственной фирмы по производству сити.

Красноватое лицо с впалыми щеками не выражало ничего, кроме оскорбленной гордости. Голос звучал ровно, когда он задал вопрос:

– Кто начал войну?

На мгновение под мрачной, коричневой от загара маской марсианина Дженкинс увидел испуг и замешательство. Лейтенант облизнул губы и расправил плечи.

– Это еще не установлено, герр Бранд, но мне приказано скрыть эту информацию от вас и герра Дженкинса.

– Можете уведомить ваше начальство, что наша фирма не снабжала оружием никакую страну.

– Вы должны поехать с нами, – марсианин не отводил от него испытующего взгляда. – Дело чрезвычайно серьезное, герр Бранд.

Дженкинс знал, что это было более, чем серьезно. Он не мог сдержать дрожь в коленях после той ужасной вспышки в космосе. У него было болезненное ощущение беспомощности перед сити‑войной, разразившейся над человечеством и несущейся, словно всепоглощающая лавина порабощения и чудовищной смерти.

Он видел напряжение и испуг на лицах солдат, стоявших за суровым лейтенантом. Он наблюдал за пальцами Джей Хардин, нервно теребившими кружевной платочек. Когда она поняла, что делает, то разжала пальцы и смущенно улыбнулась Дженкинсу.

Но выражение его застывшего лица не изменилось. Он думал о Дрейке, маленьком Робе Мак‑Джи и других жертвах первого сити‑взрыва, которые ждали смерти в клинике Ворринджера. Ник знал, что его ожидает та же участь, ему стало холодно, он почувствовал себя больным.

И только Мартин Бранд казался спокойным и уверенным перед лицом этой войны. Дженкинс видел открытость и отвагу на грубом лице дяди и почувствовал, как невольно заряжается от него бодростью. Он не хотел признавать это, но дядя жил по иному этическому кодексу.

– Не унывай, Ники! – сказал Бранд с напускной веселостью. – Бранд с напускной веселостью. – Мистер Гаст обыгрывал и не таких, как эти. Никакая сити‑война невозможна без помощи нашей корпорации. Мы хозяева положения!

Дженкинс покачал головой, ему было не по себе.

– Итак, лейтенант, – Бранд резко повернулся к марсианину и, улыбнувшись, подставил запястья для наручников, которые держал наготове один из космонавтов с каменным лицом. – Ну что, пойдем?

По дороге на крейсер Дженкинсу удалось бросить взгляд на встревоженное лицо Джей Хардин. Она помахала ему рукой и подбадривающе улыбнулась.

На борту крейсера Дженкинс старался держаться поближе к дяде. В нем еще теплилось доверие. Он все еще поневоле надеялся, что этот печальный поворот событий изменит его отношение к Мартину Бранду, а его корпорация перестанет казаться только беспощадным поджигателем войны.

Но охрана сразу разъединила их. Дженкинса провели в крошечную кабину, спартанская обстановка которой состояла из двух марсианских сабель на стальной подставке. Лейтенант вошел вслед за Дженкинсом, оставив охрану за дверью.

– Садитесь, герр Дженкинс, – офицер настороженно снизил голос. – Вы встревожены, да! Но не беспокойтесь, думаю, что вы можете избежать тюрьмы.

Дженкинс сел, не спуская глаз с лейтенанта.

– Гвардия глубокого космоса, как вы знаете, официально подчиняется Мандату, но прежде всего мы подчиняемся нашим собственным планетам.