– Я уверен, что принадлежит к этому типу, – сказал Дженкинс. – Но почему же он умирает?

– Вчера я еще надеялся, что его иммунитета хватит. Я надеялся… – бородач горько улыбнулся. – Но я надеялся на чудо. Мак‑Джи недостаточно адаптирован, чтобы выдержать такое количество рентген. Сегодня у него поднялась температура. Он умрет раньше других.

Дженкинс вышел. У него подкашивались ноги. Джей Хардин ждала его в электромобиле, на котором они быстро доехали до космодрома. «Завоеватель сити» уже прилетел. Ник хмуро рассматривал крейсер новорожденной нации.

«Переоборудован из товарняка», – подумал он. Черный корпус, возвышавшийся над ржавым буксиром «Прощай, Джей», имел характерную угловатость сухогруза. Посередине корпуса были встроены плоские прямоугольные башни, ощетинившиеся дулами пушек.

Команда изможденных солдат О'Баниона стояла возле военного корабля. Сам лидер сходил по трапу, когда Дженкинс подъехал к порту. Ник поспешил ему навстречу и с надеждой спросил:

– Можно лететь?

Седовласый политик не отвечал. Его тело как‑то сжалось, лицо было бледным, глаза пустыми. Ник повторил вопрос.

– Нет, – отвел глаза старик, – тебе нельзя улететь.

Дженкинс вцепился ему в руку.

– Что случилось?

О'Банион шумно вздохнул.

– Я только что говорил с братьями по партии на «Завоевателе», – слова давались ему с трудом. – Они сообщили, что мы потерпели поражение. Брат Стоун не прилетел, даже он отчаялся. Он прислал приказ сдать Обанию наступающему флоту Мандата.

Дженкинс вздрогнул.

– Тогда отпусти меня, – в отчаянии прошептал он. – Прежде чем гвардия будет здесь.

О'Банион печально покачал головой.

– Брат Стоун приказал сдать тебя силам Мандата, – тоскливо бубнил он.

– Братья по партии говорили что‑то об измене, об обвинении в пиратстве.

– Нет… – задыхался Дженкинс. – Нет у меня времени.

– Извини, Дженкинс, – О'Банион поежился. – Но партийная дисциплина очень строга. Я ничего не могу сделать, мы должны передать тебя гвардии глубокого космоса.

Бессильная злоба охватила Дженкинса. Он ненавидел глупое упорство Брюса О'Баниона и внутренне восстал против анонимных лидеров партии свободного космоса. Он презирал их не меньше, чем аристократов корпорации, жадных бюрократов Мандата и ненавидел своего циничного родственника.

Ему казалось, что все человечество участвовало в ужасном заговоре против собственной свободы. Инженерные проблемы передатчика Бранда были давно решены. Но на пути прогресса стояла сама природа человека.

Он дернул О'Баниона за руку.

– Слушайте! – крикнул он. – Ваше восстание подавлено, но передатчик Бранда может принести мир и свободу людям планет. Всех планет!

Ник видел по глазам старика, как боролись его чувства. Он отчаянно пытался убедить О'Баниона.

– Это единственный шанс! – настаивал Дженкинс. – Если вы поможете мне улететь…

– Бесполезно говорить об этом Дженкинс, – пожал плечами О'Банион. – Я все отдал партийной борьбе. Все свое состояние, время, жизни своих товарищей. И вот теперь мы побеждены. – Он устало выдохнул. – Я никогда не рискну начать все сначала.

За спиной Дженкинса послышался рев мотора. Шины забуксовали, заскрипел гравий. Он обернулся и увидел Джей Хардин, уносившуюся в машине О'Баниона за горизонт.

Хороший союзник! – подумал он. – Сбежала при первой же неприятности. Но ей не удастся далеко уйти на такой маленькой Обании.