^{Мария Челесте берет в руки телескоп.}

Разверни.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ (разворачивая). Телескоп!

ГАЛИЛЕЙ. Это тебе за книгу. Я беру одну половину своей жизни, а тебе даю другую. Сохрани ее.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ (ставит телескоп подле рукописи). Книга меньше, но она мощнее.

ДЖЕППЕ. Ее прочтет больше народу.

ГАЛИЛЕЙ. Труд всей моей жизни. Полвека размышлений, исследований, опытов. Я сделал то, что мне предназначено в этом мире.

^{Издали доносится негромкий умиротворенный перезвон колоколов.}

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Смотри, восходят твои звезды.

ГАЛИЛЕЙ. Да, они должны быть там. Но я что-то плохо вижу. (Пораженный внезапной мыслью). А что, если я слепну?

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Господь не допустит этого.

ДЖЕППЕ. Вы разглядели порядок его творенья и открыли его людям.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Звезды и те заступятся за тебя. (Смотрит на небо). Как они красивы ночью! Отец, а сколько их?

ГАЛИЛЕЙ. Много, очень много. Всех, пожалуй, и не сосчитать.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Даже с помощью самого мощного телескопа?

ГАЛИЛЕЙ. После нас будут жить другие люди, они изготовят более мощные телескопы, потом еще мощнее… Но даже тогда всех звезд не пересчитать. Люди будут открывать все новые и новые звезды. Вселенная постепенно раскрывает свою необъятность.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Отец, что там, за звездами?

ГАЛИЛЕЙ. Пространство.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. А за пространством?

ГАЛИЛЕЙ. Снова звезды.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. А потом — снова пространство? (Галилей кивает). И где самая далекая звезда, когда пройдешь все пространство?

ГАЛИЛЕЙ. Самой далекой звезды нет.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Но где же все это кончается?

ГАЛИЛЕЙ. Нигде.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Нигде? Отец, это…

ГАЛИЛЕЙ. Не пугайся, родная. Только мелкие людишки боятся большой правды. Человека надо мерить не величиной дома, в котором он живет, а чуткостью души. Люди будут проникать в загадки природы. И каждый новый открытый закон природы — еще одно доказательство бесконечного величия и мудрости Господа нашего.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Мне иногда кажется, что, познавая природу, ученый так же приближается к богу, как и священник.

ДЖЕППЕ. Как это верно, синьор Галилей!

ГАЛИЛЕЙ. Не знаю, не уверен. Зато я знаю другое. Чудотворная воля божья осуществляется только в наивысших устремлениях человеческих. (Снова слышны колокола). Я должен переделать рукопись. А потом — отдых. Я приеду к тебе в гости, дочь, и мы будем сидеть на этой самой скамье. В покое и мире я досижу здесь свою осень. (Поднимается. В приливе энергии). Но до этого я должен отправиться в Рим. Я должен получить разрешение на переделку рукописи. Не гипотеза, а научный факт. (Берет рукопись). В Рим… к моему другу Маффео Барберини, к нашему новому папе!

^{Мария Челесте и Джеппе уходят. Галилей переходит в следующую картину. Освещение перемещается следом за ним. Действие в этой картине разворачивается попеременно на двух игровых площадках. Одна представляет собой дворцовую залу, где папа дает аудиенции, другая — приемную перед ней. Приемная ярко освещена, здесь Галилей и Сагредо. На другой площадке — бывший кардинал Барберини, ныне папа Урбан VIII, его старший брат Карло Барберини, двадцатишестилетний сын Карло — Франческо и мажордом. Они едва различимы в тусклом освещении и неподвижны, когда в приемной идет действие.}

САГРЕДО. Ты напрасно надеешься, что, став папой, Маффео Барберини излечит нашу застарелую болезнь. Какое заблуждение!

ГАЛИЛЕЙ (со своим манускриптом в руках). Сагредо, вот увидишь. Я войду туда, и наш возлюбленный Маффео Барберини одним мановением руки расчистит нам путь.