ПАПА. Вы достаточно нанесли ущерба. Можете идти.

^{Чамполи и Риккарди уходят.}

САГРЕДО. Такое предписание действительно cуществует?

^{Папа передает ему бумагу.}

(Облегченно вздыхает, хотя все еще обеспокоен). Но это не официальный документ. Просто какая-то запись, сделанная чрезмерно усердным нотарием.

ПАПА. Это обнаружено в досье на Галилея и является частью наших протоколов.

САГРЕДО. Но здесь нет даже подписи. Ни подписи кардинала Беллармино, ни свидетелей, ни Галилея.

ПАПА. Не преуменьшайте значения бумаг из нашего официального архива.

САГРЕДО. Кардинал Беллармино не это имел в виду, когда давал указания Галилею.

ПАПА. Вы намерены самолично справиться у кардинала Беллармино, что он имел в виду?

САГРЕДО. Ваше святейшество знает не хуже меня, что он умер.

ПАПА. Тогда мы будем опираться на наши архивы. Это документ…

САГРЕДО. Прошу простить меня, ваше святейшество, но это не документ. Это какая-то никем не подписанная бумага. Когда она была составлена? Как? Смотрите, на ней даже даты нет!

^{Возвращает бумагу папе.}

ПАПА (продолжая). Этого документа достаточно, чтобы передать дело в инквизицию. Там и решат, виновен ли Галилей в том, что скрыл о данном ему предписании. И в том, что намеренно нарушил его. Помните, посол Никколини, вы поклялись молчать. Инквизиция выдвинет именно эти обвинения, но Галилей ничего не должен знать, пока не предстанет перед судьями.

САГРЕДО. Я — флорентийский посол и друг Галилея, он может обратиться ко мне за советом. Но вы вырвали у меня эту клятву, я теперь не сумею ему помочь. Крепенько вы скрутили мне руки, ваше святейшество.

ПАПА. Вы так думаете?

САГРЕДО. Но ваше святейшество не учло одной вещи.

ПАПА. Вы так думаете?

САГРЕДО. А что, если я все-таки расскажу обо всем Галилею? Несмотря на клятву? Об этом будем знать только он и я.

ПАПА. Вы погубите свою нетленную душу.

САГРЕДО. Я ведь могу рискнуть своей душой… ради истины.

ПАПА. Дело касается не только вашей души, но и души другого человека. Души Галилея! Он узнает, что вы дали клятву молчать, и не захочет вас слушать. Он весьма дорожит своей душой католика.

САГРЕДО (горько). Ваше святейшество не упустило ничего.

ПАПА (Фиренцуоле, который почтительно держится поодаль). Фиренцуола, составьте бумагу во Флоренцию. В месячный срок Галилей должен прибыть в Рим и предстать перед Генеральным комиссарием инквизиции.

САГРЕДО (изумленный). В Рим? Ему шестьдесят девять лет! У него слабое здоровье. Он почти ослеп. Ведь расследование можно провести и во Флоренции.

ПАПА. Он должен прибыть самолично в Рим!

^{Отдает Фиренцуоле бумагу. Тот уходит.}

САГРЕДО. Ваше святейшество рискует, что процесс не состоится ни во Флоренции, ни в Риме. Я официально заявляю: Галилей может не вынести дороги и скончаться.

ПАПА. Если он нездоров, пусть едет не торопясь… Но он должен быть здесь. Не сможет ехать сам, его привезут. Если понадобится — в оковах. Он должен быть здесь. Галилея будут судить в Риме.

^{Сагредо и папа уходят. Свет переносится в келью монастыря Сан-Маттео в Арчетри. Здесь Галилей и Мария Челесте. Первая реплика Марии Челесте следует почти сразу же за последней репликой папы.}

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Но тебе нельзя ехать в Рим в такую пору. С гор теперь дуют холодные ветры. Подожди до весны.

Галилей. Я не могу ждать. Меня ведь не приглашают в Рим.