ПРОКУРОР. Что-нибудь еще?

ВИОЛА. Я заметила, что на шее у него платок.

ПРОКУРОР. Какого цвета был этот платок?

ВИОЛА. Я не разглядела, какого цвета. Было слишком темно.

ПРОКУРОР. Мисс Хили, как вам удалось так хорошо разглядеть этого человека? Сначала он шел позади вас. Затем, нагнав вас, он должен был оставить вас позади. Как вам вообще удалось увидеть его лицо?

ВИОЛА. В тот самый момент, когда он меня обогнал, он обернулся и взглянул на меня.

ПРОКУРОР. Что вы еще заметили?

ВИОЛА. Что у него очень худое лицо, с острым носом и большими ноздрями.

ПРОКУРОР. Какие-нибудь шрамы на лице?

ВИОЛА. Да, шрам на щеке. (Указывая на Джо). У этого человека очень длинный нос и большие ноздри, и на щеке у него шрам.

СУДЬЯ МИТЧЕЛЛ. Минуточку, мисс Виола, пусть прокурор задает вопросы.

ВИОЛА. Я только стараюсь помочь делу, господин судья.

ЭД (поднимается; сдерживая волнение, он говорит Джо). Джо, все это дело подстроено от начала и до конца!

^{Он быстро выходит из зала суда. Свет в зале гаснет и загорается на другом участке сцены. Александр Mаpшалл выходит из здания суда. Эд прибавляет шагу, чтобы догнать его.}

Мистер Маршалл! Мистер Маршалл!

МАРШАЛЛ. Да? Чем могу быть полезен?

ЭД. Я — Эд Роуэн, секретарь местного комитета ИРМ.

МАРШАЛЛ. Я вас знаю, мистер Роуэн.

ЭД. Надеюсь, я не очень вас задерживаю.

МАРШАЛЛ. Нисколько, мистер Роуэн. Я зашел в суд — посмотреть, что там происходит.

ЭД. Да, я вас заметил. И как вам понравилось то, что вы увидели?

МАРШАЛЛ. Не очень… Мистер Роуэн, одна из основных задач защитника состоит в следующем: при подборе присяжных заседателей он должен позаботиться о том, чтобы ни один из них не подходил с предвзятым мнением к фактам, которые будут рассматриваться в суде. Каждый человек в нашем городе — потенциальный присяжный заседатель; но с того дня, как арестовали Джо Хилла, газеты, оперируя ложными слухами и пускаясь на явные инсинуации, зажимали сознание этих потенциальных присяжных заседателей в тиски предвзятого мнения. Этот Джо Хилл, профсоюзный активист и радикал, стал символом. Они его боятся. Глядя на него, они боятся за свой домашний очаг, за свой бизнес, за обеспечение в старости. Они жаждут его крови и не успокоятся, пока не прольют ее.

ЭД. Что же можно сделать, мистер Маршалл?

МАРШАЛЛ. Как получилось, что Джо Хилл нанял этого адвоката — Скотта Макбрайда?

ЭД. Он предложил свои услуги на выгодных условиях.

МАРШАЛЛ. Подобрать беспристрастных присяжных заседателей было бы чрезвычайно трудно. Но Макбрайд даже не попытался это сделать… До того как мальчик давал показания, выступили три свидетеля. Любой адвокат, знающий свое дело, мог бы разбить их показания в пух и прах и дать отвод таким свидетелям.

ЭД. Значит, он ведет нечестную игру? Его подкупили?

МАРШАЛЛ. Обвинение может и не подкупать защитника. Частенько он сам продается — и не берет при этом ни цента. Он уже подкуплен — семьей, друзьями, своим имуществом, средой. И когда дело принимает серьезный оборот, внутренний голос адвоката начинает ему нашептывать: «Зачем тебе злить судью и прокурора? Ты зарабатывал себе на жизнь в этом суде и будешь зарабатывать. А он всего-навсего какой-то там бродяга. Зачем же тебе-то рисковать?»

ЭД. Слабость или предательство, но в конечном счете они приведут к трагедии! Мистер Маршалл, я обращаюсь к вам официально, как секретарь местного комитета «Индустриальных рабочих мира». Я хочу, чтобы вы вели это дело.

МАРШАЛЛ. Нет, не могу.

ЭД. Но почему же?

МАРШАЛЛ. Это отняло бы у меня слишком много времени.

ЭД. Слишком много времени?

МАРШАЛЛ. Я успел бы провести несколько процессов за то время, что потребуется на дело Джо Хилла.