ЭД (с презрением, намеренно задевая самолюбие Маршалла). Значит, время можно перевести в деньги.

МАРШАЛЛ (уязвленный). Дело не в деньгах.

ЭД. Вы ведь уже вели дела рабочих. Почему же вы не хотите взяться за это?

МАРШАЛЛ. Я верю, что человек по своей природе благороден. Я верю, что богатые и сильные мира сего обязаны использовать свое богатство и свою силу во имя общего блага. Я всегда надеялся, что еще увижу, как в нашей стране предприниматель и рабочий создадут общество, в котором люди будут жить в дружбе и согласии.

ЭД. Вы и сейчас на это надеетесь?

МАРШАЛЛ. Мне пришлось вести дела трех рабочих, и для меня тогда открылись истины, которых я предпочел бы не знать. Я столкнулся с алчностью и коррупцией. Я увидел, как богатство уничтожает свободу. Я увидел, как у нас превозносят доллар и ни во что не ставят человека. Неужели же это и есть воплощение Американской мечты — нация чудовищ, порожденных золотым тельцом?

ЭД. Согласитесь вести дело Джо Хилла. Это, возможно, и будет ответом на ваш вопрос.

МАРШАЛЛ. Упаси боже! Его дело затронуло бы меня слишком глубоко. Те дела, что я вел, выворачивали мне душу. Я не хочу больше так страдать.

ЭД. Вы должны страдать! Вы должны проникнуться гневом — ради Джо Хилла, ради трудовых людей, да и ради самого себя, мистер Маршалл.

МАРШАЛЛ. Ради меня самого? Почему ради меня самого?

ЭД. Если вы стоите за правосудие, если вы любите Америку, тогда у вас нет выбора: вы должны защищать Джо Хилла. И я вам скажу почему. Трудовой народ не должен терять веру в законность. Мы говорим, что правосудие надо вершить, невзирая на лица. Мы говорим, что не должно быть одного закона для конформиста и другого — для бунтаря. Горе нашей стране, если какая-то часть ее населения утратит веру в наше правосудие, в нашу законность. Вот почему то, что происходило в зале суда, должно вызвать у вас чувство гнева. Вот почему вы должны защищать Джо Хилла. Защищая его, вы защищаете законность в нашей стране.

МАРШАЛЛ (вздыхает, затем говорит спокойно). Прежде всего давайте уточним один вопрос. Он ведь невиновен, как я понимаю?

ЭД. Я знаю Джо Хилла. Он никого не убивал. Это убийство было совершено из мести. Хендерсон — бывший полицейский. Он многих гангстеров отправил за решетку. На него уже было совершено нападение — за пять месяцев до того, как его убили. Вы не помните? Об этом писали газеты.

МАРШАЛЛ. Помню.

ЭД. После того нападения репортер по имени Харди Даунинг взял у него интервью. Хендерсон сказал Даунингу, кто этот гангстер. Даунинг знает его имя. Вчера днем в суде Даунинг выступал со свидетельскими показаниями и готов был назвать это имя, известное ему со слов Хендерсона. Но окружной прокурор запротестовал, и судья поддержал его протест… После того нападения Хендерсон говорил всем направо и налево, что его жизнь в опасности — у него много врагов… Даже по словам мальчика, гангстер сказал: «Теперь ты мне попался». Это все равно, что сказать: «Наконец ты мне попался». Это была месть, а не грабеж. Не деньги ему были нужны. Он хотел только одного — уложить на месте этого бывшего полицейского.

МАРШАЛЛ. Вы говорите, что Джо Хилл к этому убийству не причастен.

ЭД. Конечно, не причастен!

МАРШАЛЛ. Тогда почему он не скажет, где он находился в ту ночь, когда было совершено убийство?

ЭД. Его алиби сведено на нет. В Джо выстрелил муж, заставший его со своей женой. Но они куда-то уехали, исчезли бесследно. Он не может выступить в свою защиту, так как нет никаких доказательств, что в ту ночь он был в другом месте.

МАРШАЛЛ. Первое, что надо сделать, — это нанять сыщиков, которые разыскали бы мужа и жену.

ЭД. Мистер Маршалл, сорок лучших ребят из нашего профсоюза, не поднимая шума, разыскивали их по всей Америке.