Не так громко. Гроза проходит.

^{Пение замирает.}

Все успокоились.

^{Полная тишина. Мужчины обмениваются внимательными взглядами.}

ТИДД. Я пошел спать.

^{Мэри зажигает свечи и раздает их мужчинам, которые выстраиваются в очередь на чердак, так что каждый второй или третий в очереди стоит со свечой в руке. Процессия движется наверх, в молчании, словно бы совершая религиозный обряд. Стоит глубокая тишина.}

ОЛИВЕР (последний в очереди). Спокойной ночи, Марта. Храни тебя господь.

МАРТА. Спокойной ночи.

^{Джон Браун знаком подзывает к себе Кейджи и Стивенса. Все трое выходят на полуосвещенную площадку авансцены и застывают в неподвижности.}

МЭРИ (держа в вытянутых руках рубашку). Bот рубаха, которую прожег Тидд.

МАРТА (приглядываясь). Это же не отцовская рубаха! Тидд прожег свою. Не помнил себя от гнева и все же не стал портить чужую вещь.

МЭРИ. Завтра я научу его, как класть заплату.

МАРТА. С заплатой ему хватит дела на полдня.

МЭРИ. Идем-ка спать, Марта, день окончен. (Глядит в ту сторону, где стоит Джон Браун. Мягко). Доброй ночи, дорогой мой неспокойный муж. Доброй тебе ночи.

^{Мэри и Марта уходят, свет на этой площадке меркнет, и освещается та, где стоят Джон Браун, Кейджи и Стивенс. Они приходят в движение.}

СТИВЕНС. Что ж, сегодняшний день прошел благополучно.

КЕЙДЖИ. Так-то так, но кто может поручиться за завтрашний? Командир, отчего вы не возразили на довод Тидда разумно, а лишь твердили: «Мы будем ждать»? Вы сами добились того, что произошло это голосование. Зачем?

СТИВЕНС. Либо мы наносим удар быстро, согласно, как единая армия, либо…

КЕЙДЖИ. Либо все разбредутся кто куда. Давайте же сообщим Гарриет Табмен, чтобы она шла сюда из Канады и привела пятьдесят человек, давайте…

^{Джон Браун вынимает письмо и протягивает его Кейджи. Кейджи быстро пробегает его глазами и передает Стивенсу.}

Ужасно. Ужасные вести.

ДЖОН БРАУН. Потому я и добивался голосования. (Выкрикивает с болью). Гарриет Табмен заболела и слегла! Сколько раз пробиралась на Юг, собирала рабов, пряталась по болотам, часами шагала без отдыха, и вот…

КЕЙДЖИ. Она вообще не добралась до Канады.

ДЖОН БРАУН. Мы рассчитывали, что полсотни людей ждут нас к северу от границы, но ничего этого нет. Мы одни.

СТИВЕНС. Да, но есть еще наши друзья из Канзаса и с Востока.

ДЖОН БРАУН (с горечью доставая из кармана несколько писем). Сегодня утром письма как на подбор. (Показывает одно письмо). Генри Карпентера с нами не будет. Пустился в путь сюда и с полдороги вернулся — духу не хватило. (Показывает другое). Люк Парсонс отступился от нас. Джордж Гилл — отступился. Алексис Хинкли — был готов к нам примкнуть, стойко продержался год, теперь не может, из-за семейных неприятностей. У всей семьи человеческой неприятности!.. Нет, кое-кто подоспеет, но сомневаюсь, чтобы нас набралось три десятка. А мой план рассчитан на сто человек.

СТИВЕНС. Что же нам, разойтись и ждать до лучших времен?

ДЖОН БРАУН. Я готовил себя к этому двадцать лет. Всю свою жизнь, шаг за шагом, поворот за поворотом, я шел извилистым путем к этой цели. И вот настала минута положить мою жизнь на костер, если понадобится — противопоставить мое существование существованию рабства. Я не сдамся.