^{Дуглас в нетерпении пытается вставить слово. Джон Браун удерживает его, подняв руку.}

Я говорю сейчас об армии — армии, которая непрерывно в действии и пополняет свои ряды рабами, которым она дала свободу.

^{Дуглас вновь пытается прервать его, и вновь Джон Браун упрямо продолжает.}

Мы подорвем основы рабовладения, сделав его невыгодным, ибо хозяин всегда будет в тревоге, что в одну прекрасную ночь доля его имущества стоимостью в полторы тысячи долларов исчезнет, уйдя вместе с нами в горы. Я начинаю с самого окраинного из рабовладельческих штатов — с Виргинии, — и по мере того, как все дальше продвигаюсь вглубь, рабовладельческая территория непрерывно сокращается… Все это досягаемо, возможно. Неужели ради этого не стоит дерзнуть, сколь ни велика опасность?

ДУГЛАС (ровно, с расстановкой). Сколько же у вас людей пока что?

ДЖОН БРАУН. Сегодня моя армия насчитывает семнадцать человек.

ДУГЛАС. Сколько еще вы ждете к той ночи, когда произойдет нападение?

ДЖОН БРАУН. Человек десять, может быть; может быть, пять.

ДУГЛАС. Так. Значит, у вас будет самое большее человек двадцать пять. И с этой горсткой…

ДЖОН БРАУН. Не с горсткой. С армией.

ДУГЛАС. И с этой горсткой вы рассчитываете…

ДЖОН БРАУН. Это не горстка. Это армия. Мы — регулярное войсковое соединение с твердой военной организацией.

ДУГЛАС. Называйте себя армией, если вам угодно. Но для неприятеля, против которого вы воюете, вы будете не более как горстка мятежников.

ДЖОН БРАУН. Не так уж много лет назад мой дед, которого, как и меня, звали капитан Джон Браун, воевал против англичан и короля Георга. Тех, кто сражался в Войне за независимость, тоже называли мятежниками. Но лишь победа или поражение определяют, кого назовут героем, а кого предателем. Я твердо рассчитываю на победу в этой великой кампании, и потому называйте нас армией — армией горных дебрей.

ДУГЛАС. Вот вы опять унеслись в горные дебри! Я же вас вижу в ловушке. Нападение на Харперс-Ферри потерпит провал. Не будет армии среди горных вершин. Будет печальная действительность: два с лишним десятка людей, заведомо обреченных на неудачу, совершат набег на южный городок, а там — западня, плен, суд, обвинительный приговор и виселица.

ДЖОН БРАУН. Что вы хотите сказать мне, Фредерик Дуглас?

ДУГЛАС. Я вас хочу убедить не совершать это нападение. А если вы все-таки намерены совершить его, я хочу вам сказать, что меня с вами не будет.

ДЖОН БРАУН. Фредерик, Фредерик, не говорите так.

^{Один за другим слышатся два выстрела. Джон Браун и Кейджи хватаются за ружья. Дуглас и Грин вынимают пистолеты. Никто не двигается с места. Разговор дальше ведется шепотом.}

КЕЙДЖИ. Ловцы рабов? (Напряженно прислушивается). Шаги. Один кто-то.

ДУГЛАС. Скорей в подлесок. (Подает знак Грину. Оба торопливо уходят).

ДЖОН БРАУН (садится у воды, положив рядом ружье. Поднимает с берега свою удочку, крепкую палку футов шести длиной, достает из кулька червя, крючок. Обращаясь к Кейджи). Садитесь. Откройте книжку. Ружье держите наготове.

КЕЙДЖИ (повинуясь). Стоило ли возиться с червяком?

ДЖОН БРАУН. Без червяка осталось бы чувство незавершенности… Похож я на фермера в минуту досуга?

КЕЙДЖИ. Совершенно похожи. Только не дергайте с таким усердием удочку. Рыбы в карьере нет.

^{Быстро входит охотник на оленей, с ружьем. В удивлении останавливается, наткнувшись на людей.}

ОХОТНИК. Здравствуйте! Я не подозревал…

ДЖОН БРАУН.