-  Дальше-то что? Не тяни, - жадно сказал Радульф, еще один старый товарищ капитана. Агильберт с усмешкой покосился на него: до седых волос дожил солдат, а все так же любит сказки.

    -  Дальше? Привел он меня в сад и велел отойти от дома на двадцать шагов. Я воспрял духом. Больно уж легко удается отделаться от обманутого мужа. Он только расстояние увеличивает между мною и женой своею… Пробежал я эти двадцать шагов с поющим сердцем… и на последнем свалился в глубочайшую яму, локтей тридцать пролетел. Все кости себе переломал…

    -  Как же ты жив остался? - спросил Ремедий, видя, что рассказ окончен, а самое главное так и не прояснилось.

    -  Да разве это жизнь? - вопросом на вопрос ответил Фихтеле под всеобщий хохот и полез в кошель за игральными картами.

    Через несколько дней Фихтеле натер ноги и теперь плелся, сняв сапоги. От холода весь посинел и чаще, чем следовало бы, наведывался к Эркенбальде с просьбой о фляжке дешевого рейнвейна. Женщина не отказывала, скупо улыбалась тонкими губами, цедила жидкое винцо. Фихтеле задолжал ей жалованье уже за полмесяца, но не слишком печалился - кто знает, настанет ли завтра утро.

    -  Хотите подкрепиться, святой отец? - привязался он к Иеронимусу, протягивая ангстер, фляжку формой и размером похожую на луковицу.

    Иеронимус отказываться не стал, глотнул.

    -  А разводит винцо Эркенбальда-то, - сказал он, обтирая губы. - Экая ведьма.

    Фихтеле забрал ангстер, завинтил пробку.

    -  И пес с ней, - беззаботно сказал он. - У вас нет мази от мозолей, отец Иеронимус?

    -  К сожалению, нет.

    -  А, бренное тело, значит, не врачуем? Только падший дух поднимаем на должную высоту?

    -  Когда есть возможность, врачую и тело, - сказал Иеронимус, не поддаваясь на полупьяную провокацию студента. - Как же случилось, что ты натер себе ноги?

    -  Так сапоги ворованные, - просто ответил Фихтеле. - Маловаты оказались.

    -  Тебе нужен совет?

    -  А что еще взять с вашего брата?

    -  В таком случае, либо не воруй что попало, либо заранее готовься к последствиям.

    Фихтеле захохотал.

    -  Хороший же у ландскнехтов духовный пастырь. Не понимаю, за что они вас так ненавидят.

    Иеронимус пристально поглядел своему собеседнику в глаза.

    -  Ненавидят? Ты уверен?

    -  Любили бы - не вешали бы напраслину.

    -  Что ты называешь напраслиной?

    -  Ну, например… Да нет, глупости. - Фихтеле хохотнул, поддел босой ногой камешек. - Шальк вчера врал. Будто у вас были какие-то интимные отношения с обозной шлюхой. Будто оттрахали ее, прости господи, у всех на глазах, а потом выгнали в холодную ночь.