-  А вы и не кладите, - посоветовал Иеронимус.

    И заговорил о другом.

    -  Великолепный алтарь.

    -  Вам нравится? - поразился ключарь.

    Иеронимус кивнул.

    -  Делал местный мастер, не так ли?

    -  Дьерек - так его звали.

    -  Он оставил свое имя?

    Отец Гервазий заговорил доверительным тоном:

    -  История, которую так просто не забудешь… В обители долго спорили, оставлять ли в церкви алтарь, оскверненный памятью грешника. Потому что этот Дьерек совершил смертный грех. Наиболее суровые предлагали сжечь алтарь, а на его месте водрузить новый, не отягченный человеческими слабостями.

    -  Сжечь? - Иеронимус подскочил. - Чьи бы руки его ни касались, он существует во славу божью.

    Ключарь поднялся.

    -  Я скажу отцу Пандольфу, что вы спрашивали об алтаре. Видите ли… Десять лет назад вновь возродился спор о судьбе дьерекова наследия, и прежний наш настоятель хотел уничтожить алтарь. Очень благочестив и строг был наш прежний настоятель. Отец Пандольф - вы его видели на стене, это он вел переговоры с вашим капитаном… Так вот, отец Пандольф, неистовый в своем благочестии, приковал тогда себя цепью к кресту на распятии этого алтаря, так что сжечь резное дерево можно было только вместе с отцом Пандольфом. Наш прежний отец настоятель, думаю, так бы и поступил, если бы его не хватил удар, так что он скончался на месте. Мы решили, что сие было знамение божье, и избрали отца Пандольфа новым настоятелем. Охо-хо…

    И простодушный ключарь удалился.

    Иеронимус сидел один в церкви до темноты, пока не вошел тощий встрепанный монах и не зажег свечи. Протопал в полумраке по деревянным ступенькам на хоры и оттуда крикнул, перегибаясь через перила:

    -  Отец Пандольф!

    Из мрака, с холодного пола донеслось:

    -  Я здесь.

    -  Пришлый монах ждет вас, - прокричал монашек. - Вот сидит перед самым алтарем.

    -  А… ну, иду, иду, - прогудел отец Пандольф и грузно затопал по проходу между скамьями. От него густо пахло чесноком.

    Иеронимус улыбнулся. Отец Пандольф, щурясь на огонь свечей, хозяйским взглядом осмотрел «свой» алтарь - как будто опасался, что чужак украдет какую-нибудь из резных фигур, - сел за спиной у Иеронимуса и проговорил ему прямо в ухо:

    -  Отец Гервазий передал мне ваши слова. Рад, что вы думаете как я.

    -  Кто такой Дьерек? - спросил Иеронимус, полуобернувшись к своему собеседнику. - Чем он грешен?

    Отец Пандольф нахмурил густые брови.

    -  Все, что вы сейчас услышите, не должно пойти дальше вас, отец Иеронимус, потому что об этом мы не сообщали в вышестоящие инстанции.

    Иеронимус сказал:

    -  Хорошо.

    -  Поклянитесь! - жарко потребовал отец Пандольф.

    -  Что?

    Иеронимус посмотрел ему в глаза. Мясистое лицо отца настоятеля побагровело, и даже темнота не могла скрыть этого. Сдвинув брови еще мрачнее, отец Пандольф повторил:

    -  Дайте клятву, отец Иеронимус.

    -  Никому не расскажу.

    -  КЛЯТВУ, мать вашу, - яростно прошипел отец настоятель.

    -  Клянусь кровью христовой, - выпалил Иеронимус.